Строка лесенка создателем которой был маяковский. Правда ли, что «лесенка» Маяковского возникла благодаря тому, что платили поэту построчно? «Я волком бы выгрыз бюрократизм…»

Футурист

Метрика — размер — ритм — графика — это тот же язык стиха. Несмотря на то, что они могут восприниматься в качестве внешних признаков жизни текста, то есть только лишь как модификации формы, они работают на ином уровне, отличающимся от функций фасада (какими бы эстетически важными они ни были). Выбор определенного размера, ритма происходит оттуда, откуда идет жила, которую поэт вытягивает из себя на страницу — это больше чем техника, это — способ существования стиха. Отказ от традиционности в ритмах/размерах сразу задает направленность слову — то, с какой отчаянностью футуристы открещивались от ямбов и хореев, изламывая строфам привычные позвонки, заставляет завидовать их смелости — настолько это было неожиданное и радикальное разрушение старых форм.

В том, как Владимир Маяковский входит в литературу, есть нечто особенное. Он появился здесь в компании сомнительной шайки молодых людей, лишенных манер и старосветского литературного вкуса. С ними Маяк-й выходит на большую дорогу, манифестируя новизну — при этом, манифестация была не жестом, но прямым действием (в сочетании с традиционностью, которая в Маяковском, конечно же, чувствуется — и в замаскированном использовании традиционных размеров, и в готовности писать лирику такой силы и нежности, которая казалась неуместной тем, кто видел в нем только оголтелого бандита литературы).

Рок-звезда

Богоматерь нью-йоркских панков Патти Смит называет Маяковского «первой рок-звездой». То, почему она так говорит о нем не случайно и важно. До того как подойти к микрофонной стойке, Патти скиталась по Нью-Йорку, воображая себя незаконнорожденной дочерью Артю ра Рембо , и собиралась стать поэтом. Однако что-то изменилось, и она стала не читать свои стихи, а петь их. Смит чувствует нечто, что объединяет поэзию с рок-н-роллом: их связывает одна и та же вибрация — дионисийский грув перемен, инициирующий юношей в молодых святых с расширенными зрачками. Она имеет в виду бытие Маяковского в качестве говорящего от себя — и предельно искренне, говорящего по-новому — доходя порой до вызова (претендовал ведь на место 13-го апостола) и китча (в своих «партийных» вещах), но делающего это открыто, на языке, доступном миллионам. Так потом говорили Элвис и Дилан. Поэты и рок-звезды в одном лице. И Маяковский — первый из таких.

Революционер

Как бы мы не старались преодолеть клише в восприятии поэтов (повторение их похоже на убийство), но — все же это должно быть сказано: суть Маяковского — это революция (а если уж на то пошло, то революция не может стать клише). То есть — вечное вперед, вечное возрастание, переизобретение себя. В этом смысле живой язык — такой, где литература действительно имеет значение — революционен.

Но все же не до конца. Литература неидеальна в том смысле, что хоть для творения есть такие, по словам Боба Дилана, невычитаемые условия как опыт и наблюдательность, она может лишь пересказывать этот опыт — то есть бесконечно возвращаться в прошлое. Опередить опыт литература никогда не в силах, даже двигаться с ним наравне — для нее уже сверхскорость. Слово всегда существует как результат, как сообщение о том, что уже случилось. Как заставить слово стать самим процессом — тем, что совершается, прямо сейчас, и не останавливается никогда — сделать его революцией?

Маяковский делает две вещи — он максимально ускоряет и уплотняет свой стих до того, что делает его участником свершения, и участником вочеловеченным, со своим лицом.

Он говорит «о себе» — делает это так, как не делал никто до него никогда — и так, что услышать и понять его способны площади и стадионы (они же — и пойти за ним на улицы).

Маяковский в сущности своей всегда стремился — и стал по-настоящему массовым художником. Оставаясь отчужденным от пошлости, которая в той или иной степени присуща любому глобальному явлению, он заговорил на языке понятном, до предела выраженном, и несущим в себе вызов перемен. Новизна этого языка возведена в систему, ставшую способом его существования. К тому же, помимо экспериментальных инъекций неологизмов, Маяковский вводит в речь другую модификацию максимально современного, понятного всем языка — элементы уличной, сниженной лексики, вульгаризмы. Это — тоже форма ускорения, попытка текста передвигаться наравне с опытом, со своим временем.

«Сломать старый язык, бессильный догнать скач жизни» — это из «Пощечины общественному вкусу» — первоочередная задача, которое ставит себе новое авангардное искусство начала века.

Крушение старого языка производится с твердым ощущением нового. Маяковский задает новые ритмы. Перемены осуществляются на уровне версификации и композиции стиха — в сущности, кажется, что он меняет только аранжировку — и это правда. На деле оказывается, что метрика меняет глубинные стиховые вибрации, которые у Маяковского не существуют сами по себе — а только в соединении с ритмами времени и ритмами дыхания читающего.

Плотник

Ну и, конечно, Маяковский построил «лесенку». Это структура, действительно, ранее не существовала в русской словесности в таком виде, и хотя истинная ценность преобразований Маяковского состоит не просто в том, что он придумал ступенчатое расположение строф, а в том, почему и как он пришел к такой форме, все же не стоит сбрасывать со счетов его значение как выдающегося аранжировщика стиха.

Известно, что сам Маяковский считал, что форма, в которой мы видим стихотворение на бумаге, способствует его прочтению. То, как графически расположены слова, многое меняет в их восприятии. Маяковский дает своему слову определенное, не означенное ранее в литературе пространство, как бы физически помещая в пределы стиха и читателя тоже (теперь и он соучастник движения).

Форма «лесенки» — разбивка строк на ступени — помогает техническому прочтению (хотя, порой, и наоборот затрудняет его, пряча рифмы в изгибах) — формирует определенный ритм дыхания, с которым нужно читать. Это приближает стихотворение к чему-то максимально воплощенному. Дыхание как физическое явление связывает слово с телом. Стихотворение, влияя на дыхание, на частоту вдохов и пауз между выдохами, тем самым входит в того, кто его читает, то есть выходит за свои — собственно литературные — пределы, претендуя на завоевание новых земель, до этого словом не освоенных.

Однако, злые языки часто шутили в адрес Маяковского, будто он нарочно разбивает строки, чтобы получить больше денег за свои стихи. Слухи были основаны на том, что в некоторых изданиях гонорар за напечатанные стихотворения выплачивался поэтам в зависимости от количества строк в произведении, а не от фактического количества печатных знаков.

Интересным свидетельством представляется запись о выступлении Маяковского в Одессе из дневника литературоведа Льва Рудольфовича Когана (1885-1959). Запись сделана раньше появления книги Маяковского «Как делать стихи». Когану довелось зафиксировать диалог Маяковского со студентом, который вопросом «А правда, что вам за каждую строчку платят рубль?» публично намекнул на чисто корыстные мотивы «ломания» строки. Однако (по Когану) Маяковский уже тогда пояснил публике на конкретных примерах важность оформления ритма стиха в печатном виде.

Но, несмотря на все объяснения Маяковского, некоторые продолжали и продолжают считать, что он записывал строчки «лесенкой» исключительно ради повышения своего авторского гонорара.

«Лесенка» впоследствии получила широкое распространение среди поэтов. Такой схемой записи стихов пользовались Семён Кирсанов, Роберт Рождественский, Евгений Евтушенко и другие.

Маяковский открывает свой текст — но соль здесь не в снижении уровня текста ради достижения понимания, а в том, что Маяк-й пытается нагнать время, говорить на максимально современном, максимально понятном, сжатом языке, и в нем оставляя читателю пространство для поиска.

Маяк

Несмотря на то, что Маяковский сумел обновить поэзию сразу по нескольким фронтам — включая реформации в тематике, лексике, рифме, фонетике, пожалуй, именно метрика и композиция, полнее всего выражают те изменения в дыхании, которые определили перемену курса движения той шариковой сверх-ручки, которая определяет идиоматику Письма. Не структура «лесенки», а эти изменения стали революцией для русской литературы — и не только. Маяковский важен для американской поэзии 50-60-х гг. — его открытия вдохновляли А ллена Гинзберга, который тоже писал как дышал, фиксируя уже американский «скач» в своих экстатических виршах. (В июле 1981 г. Гинзберг совместно с профессором американской литературы Энн Чартерс читает лекцию, посвященную своему Маяк-у.)

Лесенка это ступенчатое размещение стихотворной строки на странице, один из способов деления поэтического текста на части. Лесенка закрепляет на письме нужное автору ритмическое, интонационное и синтаксическое членение стихотворной строки. Она не предназначена для создания визуальных композиций (см. ). Изредка встречается у поэтов 19 и начала 20 века, главным образом в повествовательных и драматических произведениях, а также в стихоторениях «говорного» типа: в «Бахчисарайском фонтане» (1821-23), «Графе Нулине» (1825), «Медном всаднике» (1833), «Евгении Онегине» (1823-31) А.С.Пушкина, в поэмах «Мцыри» (1840), «Кавказский пленник» (1828) М.Ю.Лермонтова, «Балете» (1866) и «Современниках» (1875-76) Н.А.Некрасова, «Вольных мыслях» (1907) А.А.Блока. Первым, кто решительно отошел от традиции, в соответствии с которой стихотворные строки записывались отдельными неделимыми строчками, был Андрей Белый. В сборнике «Золото в лазури» (1903) он стал членить стихотворные строки на части и располагать их столбиком, а в цикле «Королевна и рыцари» (1911) наряду со столбиком начал пользоваться и лесенкой. В 1922 в предисловии к сборнику «После разлуки» Белый попытался теоретически обосновать свою творческую практику: «Мелодизм - вот нужная ныне и пока отсутствующая школа среди градаций школ… мелодических, интонационных знаков у нас нет дня выражения архитектоники мелодии… Одну и ту же страницу мы можем выразить в различных интонационных архитекгониках… Отсюда стремление… искать интонации в своеобразной манере начертания, передающей зрительно интонацию… Впереди русский стих ожидает богатство неисчерпанных мелодийных миров».

Другой русский поэт, одним из первых начавший делить стихотворные строки на самостоятельные графические отрезки, был В.В.Маяковский . В статье «Как делать стихи» (1926) он писал: «Надо всяческим образом приблизить читательское восприятие именно к той форме, которую хотел дать поэтической строке ее делатель. Наша обычная пунктуация с точками, запятыми, вопросительными и восклицательными знаками чересчур бедна и маловыразительна по сравнению с оттенками эмоций, которые сейчас усложненный человек вкладывает в поэтическое произведение». В дореволюционный период Маяковский пользовался столбиком, а с февраля-марта 1923 стал записывать свои стихотворные произведения лесенкой. Сохранились две беловые рукописи поэмы «Про это»: в первой текст расположен столбиком, во второй - вступление и первая глава записаны столбиком, а последующие главы - лесенкой. В конце второй беловой рукописи проставлена авторская дата 11/II.23. Если для Белого лесенка являлась лишь одним из графических приемов оформления текста, то у Маяковского она превратилась во всеохватывающий принцип творческой работы. С 1923 по 1930 практически все его стихотворения и поэмы разбиты на ступеньки. Причины, заставившие Маяковского отказаться от традиционного способа записи строк, исследованы в работах Л.И.Тимофеева. В дореволюционный период, полагал он, Маяковский стремился показать человека на пределе эмоциональной напряженности. Этот тип переживания породил особый тип речи, распадающийся на отдельные самостоятельные слова-выкрики. Отсюда и проистекает столбиковая форма стихов Маяковского, которая подчеркивала интонационную обособленность тех или иных отрезков фразы. Отказ от столбика, по-видимому, связан с намерением поэта яснее обозначить границы стихотворных строк , но при этом сохранить возможность обособления слов в строке. Лесенка в полной мере отвечала этому его желанию. Ступеньки делили стих на части, но в отличие от столбика не приводили к утрате визуального единства стихотворной строки. Сопоставление столбиковой и лесенковой редакций поэм «Про это» (1923) говорит в пользу такого предположения. Переход от одного способа подачи текста к другому в обоих случаях не сопровождался сколько-нибудь значительными изменениями в разбивке стихотворных строк. Эксперименты Белого и творческий опыт Маяковского по использованию столбика и лесенки были восприняты поэтами-современниками разных школ и направлений - Н.Асеевым, С.Кирсановым, И.Сельвинским, С.Есениным, Э.Чаренцом, Н.Хикметом, Ю.Тувимом. В дальнейшем этот творческий опыт помогал решать творческие задачи Л.Мартынову, В.Луговскому, А.Вознесенскому, Е.Евтушенко, Р.Рождественскому. В современной поэзии лесенка и столбик превратились в распространенный и общеупотребительный прием графического оформления поэтического текста.

В разделе на вопрос Почему Маяковский писал стихи лесинкой? заданный автором Людмила дрючина лучший ответ это Поэзия Маяковского всегда сохраняла связь с
изобразительным искусством, прежде всего в самой форме записи стихов
(столбиком, позднее “лесенкой”) , которая предполагала дополнительное,
чисто зрительное, впечатление, производимое стихотворной страницей.
Вы ушли,
как говорится,
в мир в иной.
Пустота.. .
Летите,
в звезды врезываясь.
Ни тебе аванса,
ни пивной.
Трезвость.
Злые языки часто шутили в адрес Маяковского, будто он нарочно разбивает строки, чтобы получить больше денег за свои стихи. Слухи были основаны на том, что в некоторых изданиях гонорар за напечатанные стихотворения выплачивался поэтам в зависимости от количества строк в произведении, а не от фактического количества печатных знаков.
Однажды. на вопрос «А правда, что вам за каждую строчку платят рубль? » с намеком на чисто корыстные мотивы «ломания» строки, Маяковский пояснил публике на конкретных примерах важность оформления ритма стиха в печатном виде.
Причины разрывов строки Маяковский называет в своей книге «Как делать стихи» (1926). Это прежде всего более чёткое оформление ритма стиха, так как, по мнению Маяковского, традиционные знаки пунктуации недостаточно для этого приспособлены.
..Я шагну
через лирические томики,
как живой
с живыми говоря,
Стихотворец печатает строку с разрывами, чтобы указать,
на какие единицы надо разбивать строку при прочтении
(это не всегда можно сделать однозначно) .
Он типографскими приемами делает то, что невозможно сделать по другому.

Способ записи стиха с разрывами строк на определённом слове и продолжением записи с новой строки, как, например, в стихотворении «Сергею Есенину»:

Вы ушли, как говорится, в мир в иной. Пустота... Летите, в звезды врезываясь. Ни тебе аванса, ни пивной. Трезвость. . . .

Основные причины подобных разрывов строки Маяковский называет в своей книге «Как делать стихи» (). Это прежде всего более чёткое оформление ритма стиха, так как, по мнению Маяковского, традиционные знаки пунктуации недостаточно для этого приспособлены.

Интересным свидетельством представляется запись о выступлении Маяковского в Одессе из дневника литературоведа Льва Рудольфовича Когана ( –). Запись сделана раньше появления книги Маяковского «Как делать стихи». Когану довелось зафиксировать диалог Маяковского со студентом, который вопросом «А правда, что вам за каждую строчку платят рубль? » публично намекнул на чисто корыстные мотивы «ломания» строки. Однако (по Когану) Маяковский уже тогда пояснил публике на конкретных примерах важность оформления ритма стиха в печатном виде.

«Лесенка» впоследствии получила широкое распространение среди поэтов. Такой схемой записи стихов пользовались Семён Кирсанов , Роберт Рождественский , Евгений Евтушенко и другие.

О ВЫСТУПЛЕНИИ В. В. МАЯКОВСКОГО В ОДЕССЕ.
Из дневника Льва Рудольфовича Когана, предположительно 20–23 февраля 1924 года.

Вечер состоялся в малопосещаемом театре при бывшей Северной гостинице (в Театральном переулке), где раньше помещался кафешантан. Подходя к входу, я увидел множество студентов, старавшихся пробраться без билетов. В это время подошёл и Маяковский. Студенты окружили его с просьбой помочь им. Маяковский скомандовал:

- Становись в очередь, в затылок! Не толпиться у входа!
Театр был полон. Молодежь заполнила балкон. Интеллигенция и мещанская публика восседали в партере. Все ожидали, будет ли скандал. Ради этого, собственно, пришли и деньги платили.
Маяковский вышел на сцену в пальто и шляпе. Пальто снял и аккуратно положил на спинку кресла, шляпу - на стол, вынул из кармана книжку. Его встретили аплодисментами. Он коротко поклонился и деловито приступил к чтению.
Читал он воистину замечательно. И голос чудный, богатый интонациями, сильный, звучный и гибкий, и разнообразие оттенков, великолепное умение без всяких ухищрений передать деталь - цветовую или звуковую. Он явно был стихотворцем, оратором, трибуном, рождённым говорить с массой. Публика партера, явно пришедшая ради скандала, была заворожена. Те самые стихи, которые в печатном виде казались непонятными, насильственно разорванными по рубленым строчкам, оказались вполне понятными, ритмичными и, главное, не традиционными, и вполне сегодняшними, и поэтому очень близкими.
Меня особенно поразило в его чтении стихотворение «Необычайное происшествие на даче». Он кончил его патетически бодро и сильно:
Светить всегда, светить везде, до дней последних донца, светить - и никаких гвоздей! Вот лозунг мой…
Он сделал сильное ударение на слове «мой» и прибавил, как бы бросив мимоходом, обыкновенным голосом:
… и солнца.
Он делал вид, что читал по книге. На самом деле - читал наизусть, поглядывая из-под опущенных век на публику и следя за впечатлением. Окончив чтение стихотворения, он делал паузу, перелистывая страницы книги, словно взвешивая, что бы ещё прочитать.
Во втором отделении Маяковский разговаривал с публикой и отвечал на присланные ему записки. Его ответы были кратки, почти афористичны, оригинальны и очень остроумны.
Ну, кто ещё хочет поговорить? - спросил он, пряча в карман кучу записок, на которые уже ответил.
Владимир Владимирович, - раздался звонкий голос с балкона, - почему вы ломаете строчку?
А вы кто? - спросил в свою очередь Маяковский,
Я студент.
Ну а как вы сами думаете, почему я это делаю?
А правда, что вам за каждую строчку платят рубль? В зале раздался гомерический хохот.
Маяковский серьёзно ответил:
Правда. К сожалению, всего рубль.
Ну, тогда понятно, почему вы делите строчку на части, иногда даже на три, - задорно выкрикивал с балкона студент при общем хохоте.
Мне приятно это слышать, - иронически ответил Маяковский, - вижу, что вас кое-чему научили в институте, вы уже понимаете, что три больше одного.
Тут же поднялся такой хохот, что несколько минут публика не могла успокоиться.
Поговорим серьёзно, - сказал Маяковский. - Не судите о работе поэта по-обывательски, мещански. Это пошлость. Говорят, мои стихи малопонятны, трудны. Одно из двух: либо я плохой поэт, либо вы плохие читатели. А так как я поэт хороший, то выходит, что вы плохие читатели…
Что такое? - взвыли в публике.
Вы читаете только глазами, а надо уметь читать и ушами.
Мы не ослы! - закричал кто-то.
В самом деле? - с улыбкой осведомился Маяковский. - Вот вы слышали сегодня мои стихи, были они непонятны?
Нет, эти понятны, - раздалось со всех сторон.
А вот эти-то стихи и считают обыкновенно непонятными.
В вашем чтении они понятны.
Ну так читайте как я. Вот и всё. Я дроблю строчку вот почему.
Он увлекательно изложил основы своей поэтики в том именно виде, как потом написал в статье «Как делать стихи». Он приводил простые, всем ясные примеры. И кончил так:
Я вовсе не хочу сказать, что все должны писать так, как я. Да это и невозможно. Подражание никогда к добру не приводит. Каждому поэту нужно искать свой путь. Мой путь - наилучший для меня. Он даёт мне наилучшие средства для передачи моих мыслей о революции, о социализме, о советском человеке. Поэтому не тычьте мне классиков в лицо. Классики - классиками, а Маяковский - Маяковским.
Ему бурно аплодировали. Не только молодёжь, но и скептики из партера… На улице его провожала большая толпа.

По лесенке Маяковского
Пробегись,
Думая!

Почему до сих пор никому, даже ближайшим ученикам и последователям Владимира Маяковского, не удалось не то что превзойти, а даже приблизиться к вершинам его стихотворных произведений? Казалось бы, поэт сам дал готовый рецепт или даже, если хотите, «технологию производства» стихов, будто пирожков каких-нибудь, в своём «Как делать стихи». На это «практическое руководство по деланию стихов» ссылаются все авторитетные исследователи творчества Маяковского. Тем не менее, поэт по-прежнему остаётся единственным, неповторимым, оригинальным. Подделку «под Маяковского» легко отличишь от настоящего Маяковского, несмотря на то, что на первый взгляд там будут соблюдены все требования к графическому оформлению стихов.

Пресловутой своей «лесенке» поэт дал исчерпывающее объяснение в этой же статье: не хватало ему графических средств, пунктуационных знаков для выражения оттенков эмоций «усложнённого человека». Лесенка потребовалась поэту для создания интонационных пауз между словами, более длительных, чем паузы, подразумеваемые обычными знаками препинания. Оговоримся сразу: существует и другое, более банальное и приземлённое объяснение этому приёму Маяковского – работу поэту оплачивали построчно, говорят, что таким образом он увеличивал свой гонорар . Не отрицая важности финансового, материального аспекта творчества для всех профессиональных поэтов, зарабатывающих деньги литературным трудом, в том числе и для Маяковского, вспомним всё же его лирические стихотворения «не для печати», посвящённые Лилии Брик и написанные всё той же лесенкой.

Поэтому вряд ли можно обвинять Владимира Маяковского в том, что лесенка была придумана им исключительно для заработка. Кроме того, несмотря на поразительно простое объяснение поэта и кажущуюся лёгкость подобной графической организации стиха, повторимся, так как Маяковский писать не мог никто. И связано это прежде всего с тем, что придуманный и постоянно использующийся поэтом приём имеет под собой гораздо более сложную мотивацию, или, если хотите, внутреннюю потребность самого Маяковского.

Новое время, наступившее в истории России в период творчества поэтов так называемого «серебряного века» русской поэзии, который многие филологи, кстати, называют «платиновым», значительные перемены в составе аудитории, для которой произведения создавались – всё это требовало и новых средств выражения, и новых форм. Это было время сумасшедших идей, постоянного поиска, отрицания старых идеалов, создания нового искусства, эпатажа и стремления выделиться. Не всё было гладко, не всё прижилось и было принято, но именно этому времени мы обязаны тем, что у нас есть Маяковский, Цветаева, Блок, Мандельштам и многие-многие другие талантливые поэты и прозаики. По-разному складывалась их творческая и личная жизнь, по-разному оценивают потомки их вклад в развитие и расцвет русской литературы, несомненно одно – они сделали русскую литературу на ближайшие два-три столетия такой, какой мы видим её сейчас.

Маяковский пошёл по пути, который принято называть футуристическим (от лат. Futures — будущий), он своим пером создавал поэзию будущего, своим творчеством утверждал идеал будущего, каким его видел. И перечитывая сейчас эпиграф, предваряющий эту статью, задумываемся: куда ведёт нас лесенка Маяковского… Думаем, что эта лестница – вверх.