Родные просторы. Севастополя оборона (крымская война) Севастопольская оборона 1854 1855

И блокировал в его бухте основные силы Черноморского флота Российской империи (14 линейных парусных кораблей, 11 фрегатов и 11 паровых фрегатов и корветов). В августе-сентябре от Варны к Евпатории была перевезена армия коалиции. 14 сентября 1854 года (даты по григорианскому календарю) под руководством лорда Ф. Раглана и генерала А. Леруа де Сент-Арно началась высадка амии союзников (62-67 тысяч человек при 134 полевых и 73 осадных орудий) близ Евпатории.

20 сентября 1854 года союзники разбили российскую армию под командованием А. Меньшикова (33 тысячи человек при 96 орудиях) при . При этом российские войска потеряли 5700 человек, а союзники — более 3300 человек. Меньшиков отошел в Севастополь, но, опасаясь быть отрезанным, ушел затем к Бахчисараю. Путь союзникам к Севастополю был открыт. Он был защищен батареями только со стороны моря (8 батарей с 610 орудиями). Было также 145 орудий на южной и 51 на северной стороне. Однако союзники опасались атаковать Севастополь сходу, что дало время для подготовки к обороне города.

Начало обороны

22 сентября 1854 года были затоплены 5 старых линейных кораблей и 2 фрегата, перекрыв вход в бухту Севастополя. Корабельная артиллерия и экипажи приняли участие в обороне города. Одновременно спешно возводились укрепления к югу от бухты, где располагалась основная часть города. Туда двигался и противник. К югу от Севастополя войска коалиции получили возможность организовать снабжение через бухту Балаклавы, а также удобную позицию для осады города, защищенную сложным рельефом от фланговых ударов армии Меньшикова.

Оборону Севастополя возглавил начальник штаба Черноморского флота вице-адмирал . Гарнизон составлял 18-20 тысяч человек, в большинстве своем матросов. После того, как стало ясно, что союзники не преследуют основные силы российской армии, Меньшиков выдвинул свою армию к Севастополю, заняв позиции к северу от бухты. Силы обороняющихся к югу от бухты были доведены до 35 тыс.

Противник сначала не предпринимал активных действий, что позволило севастопольцам под руководством построить сильные земляные укрепления. Артиллерия обороны составила 341 орудие против 144 на суше у противника.

Британские войска располагались в центре позиции осаждающих, французы - на флангах. 26 сентября 1854 года французскую армию вместо умирающего от холеры Леруа де Сент-Арно возглавил генерал Ф. Канробер. С правого фланга располагались турки. Осаждающие несли большие потери от холеры, обстрелов и вылазок российских войск. Защитники Севастополя также страдали от недостаточного снабжения и неудовлетворительной медицинской помощи. На место действия прибыл хирург . Он разработал основы военно-полевой хирургии, ввел сортировку раненых уже на поле боя по степени полученных повреждений и срочности необходимых операций. Пирогов стал применять гипсовые повязки, старался спасать раненых от ампутации конечностей, вел обучение первых российские сестер милосердия. Среди них наибольшую известность приобрела Д. Михайлова.

С 17 октября 1854 года проводились бомбардировки Севастополя союзниками с суши и моря. В этот день погиб Корнилов. Оборону фактически возглавил вице-адмирал П. Нахимов (назначен временным военным губернатором только 9 марта 1855 года). Российская артиллерия вела эффективный ответный огонь, заставив отойти флот противника.

Балаклавское сражение

25 октября 1854 года российский отряд под командованием заместителя Меншикова генерал-лейтенанта П. Липранди численностью 16 тысяч человек атаковал британско-турецкие позиции под Балаклавой, которые защищали 4 тысячи человек. В ходе российские войска выбили турок с редутов, защищавших Балаклаву, но дальнейшее продвижение было остановлено контрударом британской тяжелой кавалерии и сопротивлением пехоты, выстроенной в «тонкую красную линию» (то есть в две шеренги - меньше, чем предусмотрено уставом, поскольку у британского командования не было достаточных сил). После подхода французских подкреплений стало ясно, что Липранди не сможет разгромить британский лагерь, и ему придется отойти. Но чтобы не дать русским увезти захваченные на редутах орудия, Раглан приказал произвести атаку легкой кавалерии, которая привела к большим потерям, став символом смелого, но самоубийственно-бессмысленного действия. Всего в бое под Балаклавой союзники потеряли 615 человек, а российская армия - 627 человек. Балаклава и господствующая над Севастополем Сапун-гора, занятая союзниками, были укреплены.

Контрнаступление российской армии

Получив подкрепление, Меньшиков предпринял наступление, и 5 ноября 1854 года произошло Инкерманское сражение 1854 года. Генерал Ф. Сойманов с 19 тысяч человек атаковал около 8 тысяч британцев и захватил их укрепления, но не смог их удержать. Со стороны Инкермана на союзников наступал генерал П. Павлов с 16 тысяч человек, поставив британцев в тяжелое положение. Российская армия была сильна штыковыми атаками, но союзники имели более дальнобойное и точное нарезное оружие. Подход французских подкреплений заставил российские войска отойти. Российские потери убитыми составили более 3600 человек, включая Сойманова, британцев 660, французов 299.

После высадки в Евпатории 21-тысячного османского корпуса Омер-паши, генерал С. Хрулев с 19 тысячами атаковал ее, но неудачно. После этого Меньшиков был снят с поста главнокомандующего и заменен М. Горчаковым. Тот действовал еще более пассивно, чем Меньшиков. Это позволило союзникам, численность которых возросла до 120 тысяч, активизировать подготовку к штурму Севастополя. Шла напряженная борьба за позиции вокруг Малахова кургана. Обороной кургана руководил контр-адмирал В. Истомин, который погиб 19 марта 1855 года.

Во время вылазок храбростью и лихостью отличались матросы и солдаты П. Кошка, И. Димченко, Ф. Заика, А. Елисеев, И. Шевченко и другие герои обороны.

Штурм Севастополя

9 апреля 1855 года началась артподготовка к штурму, но севастопольцы за ночь восстанавливали разрушенные днем укрепления, и штурм был отложен, хотя потери российских войск составили около 6 тысяч человек.

Силы союзников возросли до 170 тысяч человек при 541 орудии, в том числе 130 тяжелых мортир против 40-тысячного гарнизона при 466 орудиях (57 мортир). Но у союзников было гораздо больше боеприпасов. 26 января 1855 года в войну вступило Сардинское королевство, и под Севастополь прибыло 15 тысяч итальянцев. Медливший со штурмом Канробер был заменен на генерала Ж.-Ж. Пелисье. Он отправил десант в Керчь и корабли в Азовское море, но союзные десанты под Арбатом, Геническом и Таганрогом были отражены.

18 июня 1855 года после третьей массированной бомбардировки был предпринят штурм укреплений Корабельной стороны (юго-восточная часть города), прежде всего Малахова кургана. Защитникам Корабельной стороны под командованием генерала С. Хрулева удалось отбить штурм.

28 июня 1855 года умер от холеры фельдмаршал Раглан, которого сменил генерал Дж. Симпсон. 10 июля 1855 года погиб Нахимов.

По требованию взошедшего на престол Горчаков был вынужден атаковать союзников на реке Чёрной 16 августа 1855 года, но был отброшен с большими потерями.

17-20 августа и 4-8 сентября 1855 года были произведены новые массированные бомбардировки силами 807 орудий, в том числе 275 мортир. Защитники несли потери по 2-3 тысяч человек в день. Артиллерия Малахова кургана и 2-го бастиона была подавлена. 8 сентября 1855 года Малахов курган был взят штурмом французами. Российские резервы укрывались от артобстрела и не могли вовремя среагировать на штурм. Вернуть Малахов курган в ходе контратак не удалось. В этот день с обеих сторон погибло примерно по 10 тысяч человек. Эта высота господствовала над городом, защитники которого и так несли большие потери. Горчаков принял решение оставить южный берег бухты и ночью перевёл войска по заранее подготовленному наплавному мосту на северный берег. Город был подожжен, военные суда в бухте затоплены. 11 сентября 1855 года союзники заняли развалины Севастополя.

Итоги сражения

За время обороны Севастополя союзники потеряли более 70 тысяч человек, не считая умерших от болезней. Официальные потери защитников составили 17 015 человек убитыми, 58 272 — ранеными, 15 174 — контуженными и 3164 — пропавшими без вести. Всего — 93 625 человек, в том числе 17 712 моряков. По другим данным - около 102 тыс. человек. Оборона Севастополя показала важность земляных укреплений в современном бою, а также, несовместимость плотных боевых порядков с современным нарезным оружием. В ходе войны отрабатывалось взаимодействие войск с паровым флотом, снабжение крупной группировки, высаженной на отдаленном от баз обеспечения театре боевых действий. Это повлияло на дальнейшее развитие военного искусства.

К концу обороны Севастополя российская армия на северном берегу бухты составляла 115 тысяч человек, а союзники располагали более 150 тысячами Наступило затишье в военных действиях вплоть до заключения .

Для участников обороны Севастополя была учреждена медаль «За оборону Севастополя». Они также награждались медалью «В память войны 1853-1856 годов». В начале ХХ века оставшихся в живых участников обороны награждали также медалью «В память 50-летия защиты Севастополя».

Французская империя
Сардиния

Оборона Севастополя 1854-1855 гг. - защита русскими войсками севастопольской крепости во время Крымской войны . Эту оборону называют также «Первой обороной Севастополя», в отличие от обороны города в 1941-1942 гг.

Крымская война завершилась осадой Севастополя, которую Меншиков пытался безуспешно пробить. Союзные силы планировали завершить штурм города в течение недели, однако обороноспособность русских войск была недооценена. Многие защитники города были моряками, и «гением» обороны являлся генерал Тотлебен , военный инженер. Пережив зиму, к которой они были плохо подготовлены, союзники бросились в морскую атаку и вошли в Азовское море , к востоку от Крыма. В июне французы безуспешно атаковали редуты, но штурм Большого Редана британскими силами (под командованием генерала Симпсона) обернулся поражением. После последней и тщетной русской попытки освобождения Севастополя, следуемой вторичным британским штурмом Редана, французы маршала Пелиссье захватили Малахов курган. Поражение русских стало теперь уже неотвратимым .

Кампания 1854 года

В июне - июле 1854 года превосходящие силы флота союзников (Англия , Турция и Сардиния)- 34 линейных корабля и 55 фрегатов (в том числе большинство паровых) блокировали русский флот (14 линейных парусных кораблей, 6 фрегатов и 6 пароходо-фрегатов) в бухте Севастополя.

С 14 (26) сентября начальство над французскими войсками перешло к генералу Канроберу , так как Сент-Арно , уже полуживой, отправился обратно в Константинополь и на пути туда умер. Между тем, адмирал Нахимов , командовавший на южной стороне Севастополя, при известии о появлении неприятеля на Федюхиных высотах ожидал немедленного штурма; но союзники, опасаясь больших потерь, на штурм не решались, а приступили к осадным работам. Это доставило русским время перевести большинство войск с северной стороны на южную и деятельно заняться усилением своей оборонительной линии.

Все фортификационные работы велись под руководством инженер-подполковника Тотлебена Э.И. , сделавшегося с этого времени душой обороны. 18 (30) сентября приблизился к Севастополю князь Меншиков со своими войсками, и на другой же день прислал подкрепления ободрившемуся гарнизону. Однако, за высылкой этих подкреплений, собственные силы князя настолько ослабели, что он уже не мог действовать в открытом поле и должен был выжидать прибытия свежих войск, отправленных к нему князем Горчаковым, который вообще оказал в этот период времени самую деятельную помощь Крымской армии.

Между тем, в ночь на 28 сентября (10 октября) французы, расположившиеся под начальством генерала Форе к западу от Сарандинакиной балки, заложили 1-ю параллель в 400 саженей от 5-го бастиона ; англичане, ставшие к востоку от названной балки, до обрывов Сапун-горы , в следующую ночь отрыли траншеи в 700 саженей от 3-го бастиона; для обеспечения же осадной армии, обсервационный корпус Боске (две французские дивизии) стал на Сапун-горе, имея вправо от себя 8 турецких батальонов.

В это время материальная обстановка союзников была очень плоха: холера производила сильные опустошения в их рядах; в продовольствии ощущался недостаток. Чтобы снабдить себя продовольствием и фуражом , они послали несколько пароходов к Ялте , ограбили город и его окрестности, но поживились сравнительно немногим. Во время осадных работ союзники несли много потерь от огня гарнизона и от частых вылазок, производившихся с замечательной отвагой.

5 (17) октября последовала первая бомбардировка Севастополя , как с сухого пути, так и с моря. Во время этой бомбардировки только английским батареям удалось одержать частный успех против 3-го бастиона; вообще же огонь союзников не увенчался удачей, несмотря на громадное количество выпущенных снарядов. Незаменимой потерей для русских была смерть храброго Корнилова , смертельно раненного на Малаховом кургане . Общий урон российских войск составил 1250 человек; у союзников выбыло из строя 900-1000 человек.

Бомбардировка никакой пользы союзникам не принесла; напротив, положение их сделалось труднее прежнего, и от надежды на лёгкое торжество им пришлось отказаться. Напротив того, уверенность русских в возможности успешной борьбы с сильным противником возросла. В следующие за тем дни огонь с обеих сторон продолжался с переменным успехом; однако французы успели значительно подвинуть вперед свои осадные работы. Силы князя Меншикова тем временем постепенно увеличивались, и ему дарованы были права главнокомандующего.

Опасаясь за недостаток в порохе, которого расходовалось огромное количество, и видя быстрое приближение французских работ к 4-му бастиону (наводившее мысль о скором штурме), он решился отвлечь внимание неприятеля диверсией против его левого крыла. С этой целью разрешено было генералу Липранди , с отрядом в 16 тыс. человек, атаковать союзные войска, стоявшие у Балаклавы . Последовавшее сражение желаемых результатов не принесло. Хотя осадные работы несколько замедлились, но бомбардировка продолжалась с прежней силой; главная же невыгода состояла в том, что Балаклавское сражение обратило внимание союзников на их слабую сторону и открыло им виды князя Меншикова.

Уже с 14 (26) октября они приступили к усиленному укреплению Балаклавы и Сапун-горы, и одна французская дивизия держалась там в постоянной боевой готовности. Осадные работы подвинулись в это время настолько, что союзные генералы уже предполагали решиться на штурм 4-го бастиона. Князь Меншиков, которому планы эти отчасти были известны через дезертиров , предупредил об этом начальство севастопольского гарнизона, приказав принять меры на случай штурма. Вместе с тем, так как силы его в это время достигли уже 100 тыс. человек, он решился воспользоваться таким перевесом, чтобы перейти в наступление. К этому побуждало его и крайне тяжелое положение защитников Севастополя, изнемогавших в непрерывной борьбе, а также известие о скором прибытии к союзникам новых подкреплений.

Бой на Малаховом кургане в Севастополе в 1855 году.

Между тем союзники получили новые подкрепления, вследствие чего силы их под Севастополем возросли до 120 тыс.; вместе с тем к ним прибыл искусный французский инженер , генерал Ньель, давший новое направление осадным работам, которые теперь направились главным образом против ключа севастопольской оборонительной линии - Малахова кургана . Для противодействия этим работам, русские выдвинулись вперёд своим левым флангом и, после упорной борьбы, возвели весьма важные контрапроши: редуты Селенгинский и Волынский и люнет Камчатский. Во время производства этих работ войска узнали о кончине императора Николая .

Союзники понимали важность помянутых контрапрошей, но первоначальные попытки их против Камчатского люнета (возведённого впереди Малахова кургана) не имели успеха. Раздраженные этими замедлениями, побуждаемые требованиями Наполеона III и голосом общественного мнения Западной Европы, союзные главнокомандующие решили действовать с усиленной энергией. 28 марта (9 апреля) предпринята была вторая усиленная бомбардировка , за которой предполагалось произвести штурм. Адский огонь, продолжавшийся в течение десяти дней, не принёс, однако, ожидаемого действия; разрушаемые укрепления за ночь исправлялись их защитниками, готовыми ежеминутно грудью встретить врага. Штурм был отложен; но русские, вынужденные в ожидании его держать резервы под огнём, понесли за эти дни урон более 6 тыс.

Осадная война продолжалась затем с прежним упорством; однако перевес стал склоняться на сторону англо-французских войск. Вскоре к ним стали прибывать новые подкрепления (в том числе 15 тыс. сардинцев , вступивших 14 (26) января 1855 в войну на стороне коалиции), и силы их в Крыму возросли до 170 тыс. Ввиду такого их перевеса Наполеон III требовал решительных действий и прислал составленный им план. Канробер , однако, не нашёл возможности выполнить его, и потому главное начальство над войсками передано было генералу Пелисье . Действия его начались отправкой экспедиции в восточную часть Крыма, с целью лишить русских продовольствия с берегов Азовского моря и пресечь коммуникации Севастополя через Чонгарскую переправу и Перекоп .

В ночь на 11 (23) мая 16 тыс. человек отправлено было на кораблях из Камышевой бухты и Балаклавы , а на следующий день войска эти высадились близ Керчи . Начальствовавший русскими войсками в восточной части Крыма барон Врангель (победитель на Чингильских высотах), имея всего 9 тысяч, должен был отступить по Феодосийской дороге, после чего неприятель занял Керчь, вошёл в Азовское море и всё лето производил нападения на прибрежные населенные пункты, истребляя запасы и предаваясь грабежам; однако, потерпев неудачу под Арабатом и Геническом , он не мог проникнуть в Сиваш , к Чонгарской переправе.

В последних числах июля прибыли в Крым новые подкрепления (3 пехотные дивизии), а 27 июля (8 августа) получено повеление императора Александра II главнокомандующему собрать военный совет для решения вопроса о «необходимости предпринять что-либо решительное, дабы положить конец сей ужасной бойне». Большинство членов совета высказалось за наступление со стороны реки Чёрной. Князь Горчаков, хотя и не верил в успех нападения на сильно укреплённые позиции противника, однако поддался настояниям некоторых генералов. 4 (16) августа произошло сражение на реке Чёрной , где атака русских была отбита и они принуждены были отступить, понеся огромный урон. Это ненужное сражение не переменило взаимного положения противников; защитники Севастополя оставались при той же решимости обороняться до последней крайности; нападающие же, несмотря на разрушение севастопольских укреплений и близость к ним своих подступов, не отваживались на штурм, а решили потрясти Севастополь новой (5-й) усиленной бомбардировкой .

С 5 по 8 августа (17-20 августа) огонь 800 орудий осыпал защитников непрерывным градом свинца; русские теряли ежедневно 900-1000 человек; с 9 по 24 августа (21 августа - 5 сентября) огонь был несколько слабее, но тем не менее у гарнизона каждый день выбывало из строя 500-700 человек.

Рукопашный бой французских зуавов и русских солдат на Малаховом кургане

15 (27) августа в Севастополе освятили мост на плотах (в 450 саженей) через большую бухту, спроектированный и построенный генерал-лейтенантом А. Е. Бухмейером . Осаждающие, между тем, подвинули уже свои работы на ближайшее расстояние к русским веркам, почти уже разрушенным предшествовавшей адской канонадой.

24 августа (4 сентября) началась 6-я усиленная бомбардировка , заставившая умолкнуть артиллерию Малахова кургана и 2-го бастиона. Севастополь представлял груду развалин; исправление укреплений сделалось невозможным.

Монумент павшим в последнем штурме Малахового кургана русским и французским воинам

27 августа (8 сентября), после жестокого огня, союзники в полдень двинулись на штурм, Через ½ часа французы овладели Малаховым курганом; на всех прочих пунктах обороняющиеся, совершив чудеса храбрости, отбили нападение, однако дальнейшая оборона Севастополя уже не представляла никакой выгоды; в последние дни бомбардировка вырывала из русских рядов по 2½-3 тыс. человек, и стало очевидным, что держаться при подобных обстоятельствах не было возможности. Поэтому князь Горчаков решил оставить Севастополь, и в течение ночи перевёл свои войска на северную сторону. Город был зажжён, пороховые погреба взорваны, военные суда, стоявшие в бухте, затоплены. Союзники не решились преследовать русских, считая город минированным, и только 30 августа (11 сентября) вступили в дымящиеся развалины Севастополя.

За 11 месяцев осады союзники потеряли не менее 70 тыс. человек, не считая умерших от болезней; русские - около 83,5 тыс.

Занятие Севастополя не изменило решимости русских продолжать неравную борьбу. Их армия (115 тыс.) расположилась вдоль северного берега большой бухты; союзные же войска (более 150 тыс. одной пехоты) заняли позиции от Байдарской долины к Чоргуну, по реке Чёрной и по южному берегу большой бухты. В военных действиях наступило затишье, прерываемое диверсиями неприятеля к разным приморским пунктам.

Герои обороны Севастополя

• Матрос Шевченко

Награждение участников обороны Севастополя

Специально для участников обороны Севастополя была учреждена медаль «За защиту Севастополя» , которая была первой в истории России медалью, которая выдавалась не за взятие или победу, а за оборону. Также все участники событий награждались медалью «В память войны 1853-1856 гг.» , которой награждали всех участников Крымской войны . Впоследствии была учреждена медаль «В память 50-летия защиты Севастополя» , которой награждали всех оставшихся в живых участников событий, а также награждались члены комитета по восстановлению памятников Севастопольской обороны, историки, писатели.

Исторические курьезы

Подвезенные для осады Севастополя мягкие сферические свинцовые пули, хранившиеся в дубовых бочках, оказались настолько испорченными, что французские стрелки фактически остались без боеприпасов. Причиной порчи явился погрыз пуль гусеницами ивового рогохвоста, поселившегося в стенках бочек и «не заметившего» перехода от дуба к мягкому металлу.

Первая оборона Севастополя в искусстве

Литература

• Журнал военных действий в Крыму, сентябрь-декабрь 1854 года / сост. А.В. Ефимов. - Симферополь: АнтиквА, 2010. - 192 с.: ил, карты, портр. - (Архив Крымской войны 1853-1856). 500 экз.
• Гребенщиков Г. А. О подробностях не сообщалось… // Гангут . - 2000. - В. 24. - С. 90–107. -

27 ноября 2005 г. исполнилось 300 лет морской пехоте России. Этот род войск, основанный Петром Великим, за три века участвовал во всех войнах, которые вела Российская империя и СССР. На абордажах, десантах и полях сражений морские пехотинцы сталкивались с турками и шведами, французами и поляками, англичанами и немцами, китайцами и японцами. Они поднимали свои флаги и знамена над Берлином и Веной, над Парижем и Римом, над Будапештом и Варшавой, над Пекином и Бейрутом. Боевая карта морской пехоты простирается от фьордов Норвегии до африканских джунглей.

В соответствии с Планом основных мероприятий подготовки и проведения трехсотлетия морской пехоты, утвержденным Главнокомандующим ВМФ, на основе архивных документов и редких печатных источников коллектив авторов составил историческое описание развития и боевой службы морской пехоты. В первом томе юбилейного издания хронологически прослеживаются события от зарождения морской пехоты при Петре I и Азовского похода до эпохи Николая I и героической обороны Севастополя включительно. Отдельная глава посвящена частям-преемникам морских полков, история которых доведена до I мировой и Гражданской войн.

Большинство опубликованных в книге данных вводится в научный оборот впервые. Книга содержит более 400 иллюстраций - картины и рисунки лучших художников-баталистов, цветные репродукции, выполненные методом компьютерной графики, старинные фотографии, изображения предметов из музейных и частных коллекций, многие из которых также публикуются впервые. Книга снабжена научно-справочным аппаратом, в том числе именным указателем более чем на 1500 фамилий.

Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся военной историей, боевыми традициями русской армии и флота, а также всем, кто неравнодушен к ратному прошлому Отечества.

Библиография и источники.

Дубровин Н.Ф. Материалы для истории Крымской войны и обороны Севастополя. Выл. 1–5. СПб., 1871–1874.

Жандр А.П. Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии В.А. Корнилова. СПб., 1859.

Зайончковский А.М. Оборона Севастополя. Подвиги защитников. СПб., 1904.

Ляшук П.М. Герои «Севастопольской страды». Кавалеры орденов Св. Георгия за оборону Севастополя в 1854–1855 гг. Биографический справочник. Симферополь, 2001.

Ляшук П.М. Офицеры Черноморского флота, погибшие при защите Севастополя в 1854–1855 гг. Биографический справочник. Симферополь, 2005.

Описание обороны Севастополя. Т. 1–2. СПб., 1868–1872.

П.С. Нахимов. Документы и материалы. Т. 2. СПб., 2003.

Сборник рукописей, представленных Его Императорскому Высочеству Государю Наследнику Цесаревичу о Севастопольской обороне севастопольцами. T. I–III. СПб., 1872–1873.

В середине XIX века очередное обострение отношений России и Турции, поддерживаемой европейскими державами, завершилось 20 октября 1853 г. объявлением войны. Но разгром турецкого флота черноморской эскадрой вице- адмирала П.С. Нахимова 18 ноября 1853 г. при Синопе поубавил воинственный пыл османов. Теперь Парижу и Лондону пришлось открыто выступить на стороне Порты. Союзные эскадры вошли в Черное море для защиты побережья Турции от российского флота. Ввиду столь неприязненных действий, Россия 9 февраля 1854 г. разорвала дипломатические отношения с Великобританией и Францией, которые в марте начали боевые операции. Манифестом 11 апреля 1854 г. Николай I официально объявил о войне. В тот же день англо-французский флот бомбардировал Одессу и попытался высадить десант на Пересыпи. Но 4 полевых орудия, установленных на берегу, отбили неприятеля картечью.

Между тем, еще в январе 1854 г. начальник штаба Черноморского флага вице-адмирал В.А. Корнилов принял по согласованию с главнокомандующим сухопутными и морскими силами в Крыму адмиралом светлейшим князем А.С. Меншиковым меры для организации сухопутной обороны Севастополя.

В это время в городе располагались 29-39-й, 42-й, 44-й и 45-й флотские экипажи, части 40-го, 41-го и 43-го флотских экипажей, 17-й, 18-й и 19-й рабочие экипажи, части 15-го и 16-го рабочих экипажей, 3-я и 4-я роты 4-го ластового экипажа, арсенальная № 7 рота, портовые роты № 28–32, арестантские роты № 19–26, доковые роты № 27, 28, 30, госпитальная рота, 2-я половина лабораторной № 2 роты, военно-рабочие № 8 и № 10 роты, Инженерная команда, а также строевые судовые чины Корпуса морской артиллерии, - всего 28 210 человек. Поскольку сухопутный гарнизон Севастополя был невелик, его решили усилить морскими командами. 22 января 1854 г. В.А. Корнилов предписал, чтобы в случае тревоги на Театральной площади собирались 36-й и 45-й флотские экипажи с оружием и десантными единорогами 34-го экипажа, а также отряд из вооруженных ружьями музыкантов и писарей морского ведомства. Кроме того, ежедневно с каждого из стоявших на рейде кораблей для строительства укреплений назначался 1-й взвод 2-й абордажной партии, что в общей сложности составляло около тысячи человек.

Поскольку с 1 марта 36-й и 45-й флотские экипажи поступили на корабли, В.А. Корнилов решил сформировать для береговой службы особые батальоны из матросов стрелковых и абордажных партий. Согласно наставлениям, составленным в 1830-1840-х гг. Е.В. Путятиным и В.А. Корниловым, при абордаже кораблей предусматривался последовательный вызов четырех партий: стрелковой, 1-й и 2-й абордажных и резервной. Каждая партия разбивалась на два взвода с тем, чтобы на шкафутах 1-й взвод строился по правой, а 2-й - по левой стороне. При командире корабля находился горнист, который играл соответствующие сигналы для управления партиями в бою. Сначала по тревоге вызывалась стрелковая партия, вооруженная ружьями со штыками. За отделением гребцов к баркасу и катерам, стрелковая партия 84-пушечного корабля насчитывала 5 унтер-офицеров и 71 рядового. При каждом ее взводе состоял горнист, принимавший сигналы от командира. Два взвода этой партии либо размещались по сеткам и вели беглый огонь, либо строились на палубе, держа ружья на руку. При сближении бортов за стрелковой партией вызывалась 1-я абордажная партия, вооруженная пиками, палашами, интрепелями, пистолетами и мушкетонами. Эта партия, также имевшая 1 горниста, размещалась за стрелками и по сигналу бросалась между ними на противника, а в случае неудачи отступала за них. Если бой приобретал затяжной характер, вызывалась 2-я абордажная партия. Ее 1-й взвод, вооруженный ружьями, составлял резерв стрелковой партии, подкрепляя ее при неудаче или занимая сетки в случае проникновения стрелков на вражеский корабль. 2-й взвод с холодным оружием подкреплял 1-ю абордажную партию. Все эти партии составлялись из матросов с таким расчетом, чтобы корабельные орудия могли продолжать огонь. «В крайнем только случае» вызывалась последняя резервная партия. При этом комендоры оставляли свои орудия, закрывали порты и строились с ружьями на палубе, чтобы прикрыть отступление стрелков и абордажных и отбросить преследователей.

Однако отсутствие реальных абордажей приводило к снижению уровня боевой подготовки партий. Когда в июне 1850 г. В.А. Корнилов осмотрел вернувшиеся из крейсерства корабли, то обнаружил большие упущения. На бриге «Тезей» все абордажное оружие оказалось «в самом жалком виде». На фрегате «Месемврия» интрепели 40-го флотского экипажа оказались «большею частью переломаны с концов и даже сломаны и согнуты в крюках; пистолет и сабель нет». Итоги осмотра были неутешительными: «Вообще абордажное оружие и даже ружья содержатся неудовлетворительно. Ружья ставят без пробок и с обржавленными замками. Интрепели переломаны. Все чистят редко и беспорядочно». Имевшиеся на некоторых кораблях древние мушкетоны и вовсе смотрелись как экзотика. Обнаружив их при осмотре корвета «Орест» в марте 1851 г., Корнилов отметил: «Есть мушкетоны, но в таком состоянии, что лучше не иметь». В отчете 1853 года по Черноморскому флоту говорилось: «Военные суда снабжены абордажным оружием: пиками, тесаками или палашами и интрепелями; некоторые суда снабжены мушкетонами и пистолетами разноманерными, номере наличия, заготовленными в 1806 году, которые, впрочем, от долговременного употребления и по значительным повреждениям к дальнейшему служению неблагонадежны» .

Тем не менее, энергичными действиями Корнилов заставил командиров судов обратить особое внимание на абордажное оружие и подготовку матросов. И вот теперь стрелковым партиям предстояло показать свою выучку, но уже не на кораблях, а на бастионах Севастополя.

7 марта 1854 г. на корабле «Великий Князь Константин» Корнилов поднял сигнал «Прислать стрелковые партии кораблей». Быстро собралось около тысячи матросов с ружьями и надлежащим числом офицеров и унтер-офицеров. При этом вызов не нарушил корабельных расписаний и не лишил эскадру возможности вести артиллерийский огонь. Князь А.С. Меншиков, осмотрев вместе с Корниловым стрелковые партии, решил сформировать из них два десантных батальона. Стрелковая партия каждого корабля составляла один 24-рядный взвод (по 3 человека в ряду), 2 взвода - роту, а 6 взводов - один трехротный батальон. Таким образом, удалось сформировать:

1-й десантный батальон (командир капитан-лейтенант Н.П. Макухин) - из стрелковых партий кораблей «Селафаил», «Ягудиил», «Храбрый», «Три Святителя», «Чесьма» и «Париж»;

2-й десантный батальон (командир капитан-лейтенант граф Э.В. Наленч-Рачинский) - из стрелковых партий кораблей «Ростислав», «Двенадцать Апостолов», «Святослав», «Императрица Мария», «Великий Князь Константин» и «Варна».

Поскольку батальоны составлялись из стрелковых партий, то их часто для отличия от других называли еще «стрелковыми». 22 июня 1854 г. по приказу Корнилова батальоны увеличили до 8 взводов. В 1-й батальон поступили стрелковая партия корабля «Уриил» и переведенная из 2-го батальона партия (взвод) корабля «Ростислав». Во 2-м батальоне взвод «Ростислава» заменили стрелковой партией корабля «Гавриил», и сформировали 7-й взвод из стрелковых партий фрегатов «Кулевча» и «Коварна», а 8-й - фрегатов «Месемврия» и «Флора». Новые взводы составили в батальонах четвертые роты. Организационно 1-й батальон был теперь приписан к 4-й, а 2-й - к 5-й флотским дивизиям. По вторникам, средам, пятницам и субботам батальоны свозили рано утром на берег, где учили пехотным боевым порядкам, егерскому строю и стрельбе в цель.

директор Инспекторского департамента Морского министерства. 24.V.1883 г. член Адмиралтейств-совета. 21.IV.1891 г. адмирал. 18.XI.1898 г. в день 45-летия Синопского сражения награжден высшим российским орденом Св. Андрея Первозванного.">
Капитан 1 ранга Павел Александрович Перелешин. Фотография 1856 г. (Из семейного архива А.Ю. Королева-Перелешина). Костромской дворянин П.А. Перелешин (1820–1901) вместе со старшим братом Михаилом (см. ниже) учился в Морском кадетском корпусе. 23.XII.1837 г. выпущен мичманом в Черноморский флот. Крейсировал на разных судах вдоль побережья Кавказа. 3.V.1839 г. участвовал в десанте при Субаши и был награжден Анненским оружием «За храбрость». За Синопское сражение 18.XI.1853 г. награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом. 7.1.1854 г. произведен в капитаны 2 ранга, назначен командиром корабля «Париж» и 35-го флотского экипажа. С 11.IX. 1854 г. командовал 3-м морским батальоном, а затем возглавлял левый фланг 4-й дистанции (1-й и 2-й бастионы). За отличие при первой бомбардировке Севастополя награжден орденом Св. Анны 2-й степени. За ночную вылазку 10/11.III.1855 г. произведен 11.V.1855 г. в капитаны 1 ранга. 28.III. 1855 г. контужен осколком бомбы в левый висок. 26.V.1855 г. ранен в голову и руку. 30.V.1855 г. назначен начальником новой 5-й дистанции (1-й и 2-й бастионы). «За примерную храбрость и отменную распорядительность, оказанные при отражении штурма 6 июня 1855 г.», во время которого отбил три а таки французов, награжден орденом Св. Владимира 3-й степени и золотой саблей с надписью «За храбрость». В середине августа покинул Севастополь. 26.XI.1855 г. за беспорочную выслугу 25 лет в офицерских чинах (месяц в осажденном Севастополе считался за год) награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. 29.II.1856 г. награжден орденом Св. Георгия 3-й степени «в воздаяние подвигов, оказанных во время обороны Севастополя, где, начальствуя 5-м отделением оборонительной линии, постоянно отличался мужеством и храбростью и при отражении неприятельского штурма 6 июня 1855 года находился беспрерывно в брешах, сделанных неприятелем, также на всех важных пунктах вверенного отделения, и, наконец, отбил неприятеля, который в больших силах атаковал неоднократно эти важные пункты». После войны служил на Балтике. 15.V.1861 г. переведен на Каспий и назначен капитаном над Бакинским портом. 30.VIII.1863 г. контр-адмирал. С 21.XII. 1864 г. градоначальник Таганрога. 16.IV.1866-8.IV.1873 гг. командир Гвардейского экипажа. 1.I.1872 г. генерал-адъютант. 8.IV.1873 г. вице-адмирал. 13.VIII.1873 - 1-III.1876 гг. первый Севастопольский градоначальник с правами губернатора. Восстановил разрушенное хозяйство Севастополя и превратил его в современный город. Один из главных создателей Музея Черноморского флота, председателем Комитета которого оставался до самой смерти. Первый почетный гражданин Севастополя. С 23.III.1881 г. директор Инспекторского департамента Морского министерства. 24.V.1883 г. член Адмиралтейств-совета. 21.IV.1891 г. адмирал. 18.XI.1898 г. в день 45-летия Синопского сражения награжден высшим российским орденом Св. Андрея Первозванного.

1 июля в дополнение к двум десантным батальонам Корнилов приказал сформировать еще два батальона из первых взводов вторых абордажных партий. Указанные взводы составлялись из трех номеров от каждого орудия нижней батареи, двух от орудий средней (120-пушечного корабля) или верхней (84-пушечного корабля) батареи и по одному от орудий верхней батареи 120-пушечного корабля. Эти номера не имели серьезных обязанностей по боевым расписаниям и фактически являлись запасными, а также предназначались для береговых работ и службы на призовых судах. Новые батальоны должны были приучаться к сухопутным действиям и считались резервными для 1-го и 2-го батальонов. 3-й десантный батальон (8 взводов) капитан-лейтенанта Н.Ф. Гусакова формировался из партий кораблей 4-й флотской дивизии, а 4-й десантный батальон (6 взводов) капитан-лейтенанта Е.И. Лесли - из партий 5-й флотской дивизии. Для отличия от первых двух эти батальоны называли еще «абордажными ». Общее руководство всеми 4 десантными батальонами осуществлял капитан 1 ранга А.Д. Варницкий.

Получив 1 сентября 1854 г. известие о приближении вражеского флота с крупным десантом, Корнилов 2 сентября распорядился сформировать еще 4 батальона из матросов кораблей и фрегатов, позиции которых в случае морской атаки рейда являлись незначительными. Новые батальоны получили номера по номерам флотских экипажей, на основе личного состава которых они создавались. Из команд корабля «Уриил» и фрегата «Флора» составили 34-й батальон, корабля «Ростислав» и фрегата «Сизополь» - 36-й батальон, корабля «Гавриил» и фрегата «Кагул» - 37-й батальон, из команды корвета «Калипсо» и прибывшей из Николаева партии рекрут - 1-й рекрутский батальон. Общее командование этими батальонами поручили капитану 2 ранга А.Н. Скоробогатову. Со 2 сентября один батальон, чередуясь, нес городские караулы, а три батальона оставались в городе в виде мобильного резерва.

Между тем с 1 сентября 1854 г. английские, французские и турецкие войска начали высаживаться около Евпатории. Главнокомандующий сухопутными и морскими силами в Крыму светлейший князь А.С. Меншиков двинулся навстречу врагу и занял позицию вдоль реки Альма. Сюда князь стал стягивать все расположенные в Крыму русские части. Ночью с 3 на 4 сентября 2-й десантный (стрелковый) батальон, усиленный командами бригов «Эней» и «Язон» и 4 десантными орудиями, двинулся под общим командованием капитан-лейтенанта Д.В. Ильинского на позицию при реке Кача, откуда утром отправился к действующей армии. Причем, если сам батальон был вооружен ружьями, то команды бригов имели лишь свое абордажное оружие, и взвод моряков под командованием юнкера флота Л.И. Гавришева шел в бой с пиками и интрепелями! Прийдя на Альму, батальон расположился в центре русской позиции, рассыпав стрелковую цепь за рекой в виноградниках и садах около деревни Бурлюк. Всего князю Меншикову удалось собрать на Альме около 33 тысяч штыков и 84 орудия. Союзники, завершив высадку, подошли к русской позиции вечером 7 сентября, имея около 58 тысяч человек при 96 орудиях.

В полдень 8 сентября 1854 г. началось кровопролитное сражение. Около 14 часов 2-я дивизия англичан атаковала деревню Бурлюк. Британские стрелки завязали бой в садах. Сдерживая их наступление, рассыпанные группы штуцерных, моряков и саперов отошли за Альму и подожгли Бурлюк. Постройки быстро вспыхнули, загорелся мост через реку, черный дым затянул долину реки. Не имея места, чтобы развернуться, англичане залегли под русскими выстрелами, ведя перестрелку через реку и неся большие потери от артиллерийского огня. В конце концов, сбросив ранцы, британская пехота двинулась в атаку, обходя горящую деревню с двух сторон. Но пока 2-я дивизия вышла к Альме, она потеряла четверть личного состава. Форсировав реку, ее батальоны не смогли продвинуться вперед и опять завязли в перестрелке. Упорный бой в дыму и горящих развалинах шел с переменным успехом. В конце концов, охват французами левого фланга русской позиции вынудил князя Меншикова в 16 часов начать отступление. Русские войска потеряли убитыми и ранеными 15 % личного состава. Имелись потери и у моряков. Так, получил ранение в правую руку мичман 37-го флотского экипажа В.Н. Алтуфьев, а мичман 41-го флотского экипажа И.Г. Сахновский был контужен штуцерной пулей в голову. За проявленную храбрость нескольких моряков, в частности, гардемарина А.В. Новосильцева, наградили Знаками отличия Военного Ордена Св. Георгия.

Союзники также понесли чувствительный урон и два дня оставались на поле битвы. В это время войска князя Меншикова 9 сентября подошли к Севастополю. Естественно было предположить, что враг с ходу атакует Северную сторону и, овладев ей, фактически покорит город. Наспех построенные моряками укрепления не смогли бы удержать превосходящего противника. В связи с этим князь Меншиков решил вывести сухопутные войска из Севастополя на Бахчисарайскую дорогу, чтобы не оказаться заблокированным на Южной стороне и сохранить операционную линию, связывавшую его с империей. Оборону города князь поручил морякам и резервным батальонам 13-й пехотной дивизии. По его замыслу, союзники не отважились бы атаковать Северное укрепление, имея русскую армию на фланге и в тылу. Для пресечения возможности атаки Севастополя союзным флотом, ночью с 10 на 11 сентября при входе на рейд пришлось затопить старые корабли «Три Святителя», «Уриил», «Варна», «Силистрия», «Селафаил», а также фрегаты «Флора» и «Сизополь». Остальные корабли тоже приготовили к затоплению и разместили в бухтах так, чтобы своим огнем они могли поддерживать сухопутную оборону.

Покидая город, князь Меншиков поручил 11 сентября вице-адмиралу В.А. Корнилову оборону Северной стороны, а вице-адмиралу П.С. Нахимову - Южной стороны. Северное укрепление заняли 4 десантных морских батальона капитана 1 ранга А.Д. Варницкого.

В тот же день из команд затопленных судов, а также фрегатов «Кулевча» и «Коварна» по указанию князя Меншикова началось спешное формирование б морских батальонов, сохранивших номера своих флотских экипажей - 29-й, 32-й, 34-й, 42-й, 44-й и 45-й флотские батальоны .Экипажные командиры становились при этом командирами батальонов. Но знаменные флаги экипажей батальонам решили не передавать, и свезли их для хранения на пароход «Владимир» . Из команд затопленных фрегатов «Флора» и «Сизополь» составили еще один Сизопольско-Флорский батальон, которому придали подвижную морскую батарею. Общее командование новыми батальонами поручили вице-адмиралу Ф.М. Новосильскому. 44-й батальон отправили для усиления гарнизона береговой батареи № 10. Остальным батальонам следовало по тревоге собираться на Театральной площади в резерве оборонительной линии Южной стороны.

Дополнительно из команд кораблей, остававшихся в строю, сформировали еще 5 морских батальонов под общим командованием капитана 1 ранга Ф.Д Бартенева. Каждый батальон составлялся от двух кораблей под командованием одного из командиров и должен был насчитывать не менее 500 человек 1-й морской батальон с кораблей «Ягудиил» и «Храбрый» (капитан 1 ранга Ф.Д. Бартенев); 2-й морской батальон с кораблей «Чесьма» и «Ростислав» (капитан 1 ранга В.М. Микрюков); 3-й морской батальон с кораблей «Париж» и «Гавриил» (капитан 2 ранга П.А. Перелешин); 4-й морской батальон с кораблей «Двенадцать Апостолов» и «Святослав» (капитан 1 ранга Н. Ф. Юрковский); 5-й морской батальон с кораблей «Императрица Мария» и «Великий Князь Константин» (капитан 2 ранга Л.И. Будищев). Эти 5 батальонов на рассвете 12 сентября свезли с кораблей на Северную сторону. Вместе с уже находившимися там 4 десантными и 1-м рекрутским батальонами им предстояло защищать Северное укрепление и его внешние ретраншементы. В тот же день 12 сентября в дополнение к ним с Южной стороны перевезли Сизопольско-Флорский и все номерные батальоны, кроме 44-го, оставленного в батарее № 10. Таким образом, для защиты Северной стороны Черноморский флот выставил 16 батальонов. «У меня 10.000 наших моряков, взятых с кораблей, - писал В. А. Корнилов. - Укрепления в надежном виде, и я, если армия сделает свое, надеюсь отдуться. Берег этот, кроме войска, защищается кораблями и пароходами; с моря же мы недосягаемы». Одновременно для усиления Южной стороны по приказу вице-адмирала П.С. Нахимова из арсенальных, портовых, рабочих, ластовых и лабораторных рот сформировали отряды артиллерийской прислуги.

Но неожиданно союзники вместо быстрой фронтальной атаки двинулись на восток. Военачальники союзных армий, увидев земляные укрепления Северной стороны, наспех построенные моряками, переоценили их мощь и решили обойти Севастополь, чтобы штурмовать его с юга. Увидев это, Корнилов утром 14 сентября приказал перевезти на пароходах через рейд и расположить по линии обороны Южной стороны 11 морских батальонов: 4 десантных, 4-й и 5-й морские, 29-й, 32-й, 34-й, 45-й и Сизопольско-Флорский. Дополнительно П.С. Нахимов приказал свезти на берег по 300 матросов с трех 120-пушечных кораблей и по 100 с шести 84-пушечных. Из них сформировали еще два батальона-1-й сводный морской батальон капитана 2 ранга А.П. Спицына (матросы из команд кораблей «Париж», «Гавриил», «Чесьма», «Храбрый», «Ростислав») и 2-й сводный морской батальон капитана 2 ранга А.Х. Винка («Двенадцать Апостолов», «Великий Князь Константин», «Императрица Мария», «Святослав»). Общее командование этими батальонами поручили капитану 1 ранга Л.А. Ергомышеву.

Днем 15 сентября неприятельские разъезды показались в окрестностях Севастополя. В тот же день на Южную сторону дополнительно перевезли 2-й и 3-й морские батальоны. Вокруг оборонительной линии был совершен крестный ход, по окончании которого В. А. Корнилов объехал войска, воодушевляя их словами: «Царь надеется, что мы отстоим Севастополь; да нам и некуда отступать: позади море, впереди неприятель. <…> Помни же - не верь отступлению. Пусть музыканты забудут играть ретираду - тот изменник, кто протрубит ретираду! И если я сам прикажу отступить - коли меня!». Моряки единодушно отвечали: «Умрем за родное место!». Но осмотрев свои батальоны, Корнилов с горечью признавал: «4 приобучены порядочно , а остальные и плохо вооружены, и плохо приобучены; но что будет, то будет - других нет. Чтобы усилиться, формируем еще команду из обоза».

После флангового марша союзников возобновилось сообщение гарнизона с армией князя Меншикова и Симферополем, благодаря чему из Севастополя удалось эвакуировать многих мирных жителей. 19 сентября начались перестрелки и стычки с неприятелем. Первым отличился боцман 32-го флотского экипажа Халюта. Ночью он заметил двух англичан, пытавшихся пробраться сквозь цепь русских дозоров. Одного он заколол штыком, а второй бежал. В тот же день союзные войска расположились в 3-х верстах от русских укреплений: французы заняли большую часть осадной линии справа и слева, а по центру, против 3-го бастиона встали англичане. Ночью унтер-офицер 45-го флотского экипажа Прокофий Петренко находился с 12 матросами дозором в лощине впереди 3-го бастиона. Услышав тихий говор и топот копыт, матросы дали залп и бросились на врага. Неприятель ускакал, но Петренко доставил на бастион 6 ружей, 12 французских пальто и много других вещей. Вице-адмирал П.С. Нахимов, объезжая утром войска, вызвал Петренко, поцеловал его в лоб и надел ему на грудь Георгиевский крест.

После полудня 23 сентября на правом фланге русской линии моряки совершили первую вылазку. 29-й флотский экипаж с двумя орудиями и несколькими казаками отправился по Балаклавской дороге к Рудольфовой горе, чтобы разорить хутор между 4-м и 5-м бастионами. Этот хутор имел длинную стену, тянувшуюся параллельно линии русских укреплений. Из дома и из-за стены французские стрелки вели огонь по бастионам. Моряки отогнали вражеских стрелков и эскадрон кавалерии, срыли стену и сожгли дом. Эта вылазка подбодрила гарнизон.

Уже через день, ночью с 25 на 26 сентября, моряки сделали еще одну вылазку, но на этот раз неудачно. Около 23 часов из 5-го бастиона отправились 80 матросов 3-го десантного (абордажного) батальона, 20 штуцерных Московского пехотного полка и 35 саперов под общим руководством лейтенанта 44-го флотского экипажа П.Ф. Гусакова. Отряд планировал выбить французских стрелков, засевших за разрушенной оградой хутора, прилегавшего к сожженному накануне 29-м флотским экипажем. Но на высоте охотники неожиданно встретили батальон 39-го линейного полка и две роты 19-го стрелкового батальона. В завязавшейся сильной перестрелке был убит мичман 30-го флотского экипажа Ф.И. Иванов и ранен 1 рядовой. В это время казаки обнаружили за холмом еще 9 французских батальонов, встревоженных выстрелами и собиравшихся вступить в дело. Охотники стали спешно отступать к 5-му бастиону, но тут попали под картечные выстрелы, которыми бастион пытался прикрыть их в ночной темноте. В результате еще 1 матрос оказался убит, 5 ранены, а лейтенанту Гусакову картечью оторвало пятку левой ноги. Сигналом горна удалось обозначить ошибку и обеспечить возвращение охотников.

Ограничиваясь рекогносцировками и перестрелками на аванпостах, союзники не предпринимали активных действий, ожидая доставку осадных орудий. Ночью с 28 на 29 сентября французы заложили первую параллель. Вскоре к ним присоединились англичане. Но земляные работы выполнялись их солдатами неохотно и крайне медленно. Отсрочка штурма позволила В.А. Корнилову произвести реорганизацию морских батальонов. Их существенным недостатком являлся наспех сколоченный и смешанный состав. Корнилов решил упразднить батальоны, вернуть матросов по флотским экипажам, которые и использовать в качестве боевых единиц. В соответствии с этим 30 сентября 1854 г. он приказал расформировать все десантные, морские и флотские батальоны, а укомплектованные 16 флотских экипажей распределил по укреплениям следующим образом:

Северное укрепление: 31 - й и 42-й экипажи;

1-я дистанция (5-й, 6-й и 7-й бастионы): 33-й флотский экипаж и команда фрегата «Флора» (43-го экипажа) - в резерве дистанции;

2-я дистанция (4-й бастион): 29-й, 32-й, 34-й и 37-й флотские экипажи;

3-я дистанция (3-й бастион): 38-й, 40-й, 41-й и 45-й флотские экипажи;

4-я дистанция (Малахов курган, 1-й и 2-й бастионы) : 35-й, 36-й, 39-й и 44-й экипажи;

Охрана гавани: 30-й флотский экипаж на 84-пушечном корабле «Ягудиил».

Моряки размещались на оборонительной линии так, чтобы каждый адмирал, командующий дистанцией (2-й - вице-адмирал Ф.М. Новосильский, 3-й - контр-адмирал А.И. Панфилов, 4-й - контр-адмирал В.И. Истомин) , имел в своем подчинении те же экипажи, которыми он командовал раньше во флотской бригаде или дивизии. Командиры кораблей и экипажей назначались начальниками тех бастионов, где служили их офицеры и матросы. Интересно отметить, что в обиходе экипажи продолжали называться батальонами. От каждого экипажа (батальона) назначалась артиллерийская прислуга на то или иное укрепление дистанции. Сам же экипаж (батальон) оставался в городе и служил как бы резервной базой для своих людей на бастионах. Батальоны пополняли потери защитников, готовили пищу и разносили ее по редутам, а также выполняли различные земляные и строительные работы. Для большего соответствия береговой службе экипажам с корабля «Владимир» выдали их знаменные флаги.

Наконец, утром 5 октября 1854 г. союзники начали первую массированную бомбардировку Севастополя. 120 орудий обрушили тысячи снарядов на укрепления, построенные в основном из земли и щебня. Но, несмотря на убийственный огонь, защитники спешно исправляли разрушения, откапывали засыпанные орудия и активно отвечали на вражескую канонаду. Около 10 часов русским комендорам на правом фланге удалось взорвать два пороховых погреба французов, что нанесло им огромный урон и заставило прекратить бомбардировку. В свою очередь англичане около 15 часов взорвали пороховой погреб 3-го бастиона и совершенно разрушили его укрепления. Во время бомбардировки начальники обороны и дистанций лично объезжали войска, воодушевляя их своим примером. Около полудня посещавший Малахов курган вице-адмирал В.А. Корнилов был смертельно ранен ядром, раздробившим ему левое бедро. «Отстаивайте же Севастополь!», - произнес он и потерял сознание. Через несколько часов храбрый организатор и вдохновитель севастопольской обороны умер. Последними его словами были: «Благослови, Господи, Россию и государя, спаси Севастополь и флот». На следующий день адмирала похоронили в склепе Владимирского собора рядом с могилой М.П. Лазарева. По распоряжению императора укрепления Малахова кургана получили в память о герое название Корниловского бастиона.

Несмотря на полное разрушение 3-го бастиона, союзники так и не решились его атаковать. В отличие от англичан, французам не удалось сломить русскую оборону. Деморализованные взрывами пороховых погребов, они не смогли навести порядок в своей артиллерии. За ночь русские моряки и солдаты восстановили 3-й бастион, и утром 6 октября англичане опять принялись бомбардировать его укрепления. Но французы весь день не открывали стрельбы, что позволило защитникам упрочить свое положение. На рассвете 7 октября союзные орудия снова открыли бомбардировку, перенеся основной удар на 4-й бастион. «Были дни, в которые повреждения, делаемые неприятелем, были так велики, что казалось бастиону не предстояло возможности поправиться, - вспоминал один из участников героической обороны, - однако необыкновенное мужество его гарнизона и меры, взятые начальником инженерных работ полковником Тотлебеном, снова возрождали бастион этот из кучи песку и камней в твердыню, сокрушать которую неприятель принимался с новой, ожесточенной силой».

Защитники города не только храбро переносили бомбардировку, но и активно действовали против вражеских позиций. Ночью с 8 на 9 октября две команды охотников под руководством лейтенанта П.П. Троицкого и мичмана князя Д.А. Путятина совершили удачную вылазку. 212 человек, в том числе 27 матросов 33-го флотского экипажа, ворвались во французские траншеи и, переколов находившихся в них солдат, заклепали 8 мортир и 11 пушек. Вылазка произвела крупную тревогу по всей французской линии и в лагере. Потери охотников-моряков оказались невелики - 1 матрос убит и 12 ранены. Но, к сожалению, в бою погибли оба храбрых офицера - начальники команд.

В конце концов, так и не сломив русскую оборону, союзники не решились на штурм и после 13 октября снизили интенсивность обстрела. Стало ясно, что враг переходит к долговременной осаде. Получив донесения о храбрости офицеров и матросов во время бомбардировки, Николай I направил 19 октября князю Меншикову рескрипт: «Меня счастливит геройская стойкость наших несравненных моряков, неустрашимых защитников Севастополя. Господь воздаст им за все их доблестные подвиги, которым и примеру еще не бывало. Я счастлив, что зная моих моряков-черноморцев с 1828 года, быв тогда очевидцем, что им никогда ничего нет невозможного, был уверен, что эти несравненные молодцы вновь себя покажут какими всегда были и на море и на суше. Вели им сказать всем, что их старый знакомый, всегда их уважавший, ими гордится и всех отцовски благодарит, как своих дорогих и любезных детей». По приказу Николая I флигель-адъютант князь М.П. Голицын объехал все экипажи с императорским «поклоном и благодарностью». Слова государя воодушевили защитников. Лейтенант П.И. Лесли писал 1 ноября из Севастополя родным: «Согласитесь, что подобного еще не было и не будет. Это видно, что Государь писал Сам и от чистого сердца. Зато и мы черноморцы понимаем его, и все готовы лечь за Царя. По крайней мере приятно то, что все армейцы отдают справедливость флоту и говорят, что лучше флотских нет войска во всей России; а действительно, что духу нас такой, лучше которого и желать нечего. Если только нам придется идти в штыки, то можно наверное сказать, что отсталых не будет, и что ни один не отступит» .

Готовность моряков идти в штыки не являлась простой аллегорией. Как только союзники приступили к осадным работам, защитники города тут же начали совершать смелые вылазки. Практически каждую ночь отдельные храбрецы дерзко нападали на часовых, а время от времени проводились крупные вылазки для разрушения земляных работ союзников. Эти набеги держали французов и англичан в постоянном напряжении. Один из британских офицеров раздраженно писал, что «по крайней мере один раз в день или ночь прибегает галопом некто, кто панически заявляет об очередном наступлении несметных полчищ русских. Какому-нибудь болвану на посту может показаться, что он видел или слышал что-то, и тотчас ему начинают потакать офицеры, а потом и генералы» .

Имена руководивших удачными вылазками морских офицеров Н.А. Бирилева, Н.Я. Астапова, Ф.Ф. Титова, П.А. Завалишина, Н.И. Макшеева стали известны всей России. Дерзкие ночные набеги и пример черноморских пластунов выработали у матросов особые навыки малой войны. «Охотники сначала подползают как можно тише к неприятельской траншее, - вспоминал один из офицеров, - шагов за тридцать они останавливаются, дают залп, закричат „ура“ и сейчас падают. Как только неприятель ответит на их залп, они с новым крикам „ура“ быстро кидаются в траншеи и начинают штыковую работу ».

Особую известность среди охотников заслужил матрос 30-го флотского экипажа Петр Маркович Кошка, участвовавший в 18 вылазках, а также храбро действовавший в одиночку. О его подвигах сохранилось немало рассказов. Один из них известен со слов начальника Кошки, героя-севастопольца боцмана 30-го экипажа Арсения Рыбакова: «После одной из вылазок, бывших в январе 1855 года, в неприятельских траншеях остался убитым один из флотских унтер-офицеров. Неприятель замерзший труп выставил наружу, прислонив к насыпи. Обидно показалось нашим матросам такое глумление над трупом, и унтер-офицера этого знали за хорошего человека; жалко им стало, что за храбрость его вместо награды досталось ему позорище. Вот Кошка и вызывается сходить и принести этого унтер- офицера. Перед рассветом Кошка, надевши грязный серый мешок, чтобы его не так легко было отличить от земли, стал ползти, часто залегая и останавливаясь, чтобы неприятель не так скоро его заметил; это продлило его переход, так что стало уже светло, когда Кошка достиг развалившейся стенки хутора, откуда до трута оставалось еще шагов 100, но самых опасных. Кошка не решился идти далее на явную опасность, а засел за стенкой в ожидании вечера. Полагая утром же возвратиться, Кошка не взял хлеба с собой и должен был целый день голодный лежать под стенкой, не смея шевельнуться, чтобы не обнаружить себя. Наконец, после слишком длинного для Кошки дня, наступил вечер. Кошка улучил минуту, когда англичане стали сменяться в траншеях, пополз дальше; добравшись до трупа, он быстро вскинул его спиной себе но спину и бросился с ним бежать на свою батарею. Англичане сразу не разобрали, что такое это двигается, и Кошка благополучно пробежал уже полдороги, но потом стали стрелять, и пять пуль попало в труп. Кошка же благополучно добежал до своей батареи» . За этот подвиг Кошку произвели в квартирмейстеры.

Рассказать о всех подвигах моряков и их вылазках в рамках данного очерка невозможно. Приведем лишь несколько наиболее заметных эпизодов славной Севастопольской обороны.

29 ноября 1854 г. около 500 пластунов совершили ночную вылазку с редута Шварца (№ 1) для уничтожения земляных работ французов, соединявших траншеи между 4-м и 5-м бастионами. В помощь пластунам лейтенант Ф.Ф. Титов с двумя горными орудиями и прикрытием из 20 вооруженных мушкетонами моряков внезапно напал с 5-го бастиона на неприятельские траншеи. Открыв огонь по рабочим, он отвлек внимание противника на себя, после чего отступил без потерь.

Между тем, пользуясь замешательством французов, обратившихся в сторону Титова, пластуны незаметно подошли к французским траншеям и, ворвавшись в них, уничтожили около 150 человек, разрушили укрепления, заклепали 4 мортиры, захватили 3 небольшие мортирки и много оружия.

Следующей ночью 30 ноября 80 матросов-охотников под командой лейтенанта Л.И. Батьянова и мичмана В.Д. Батурина совершили вылазку из 4-го бастиона в расположение французских траншей. Удачно выполнив задание, отряд захватил 3 мортиры, много оружия и пленных. К сожалению, не обошлось без потерь и с русской стороны. Мичман Батурин был контужен осколком бомбы в левое плечо, а командир отряда лейтенант Батьянов ранен штуцерной пулей в живот. Пуля остановилась в позвоночнике, и через несколько дней храбрый лейтенант умер в сильных мучениях.

Каждая удачная вылазка становилась ярким событием, поднимавшим дух гарнизона и отвлекавшим его от тяжелой повседневной работы, постоянно уносившей жизни моряков. С начала первой бомбардировки 5 октября и по 28 ноября 1854 г. 25 офицеров, 797 унтер-офицеров и матросов погибли, 68 офицеров и 2526 нижних чинов были ранены, 32 офицера и 456 нижних чинов контужены. При этом 475 раненых и контуженых нижних чинов умерли в госпиталях, а 1838 вернулись в строй. То есть уже в первые два месяца обороны каждый седьмой матрос, если не погиб, то побывал на перевязке. Не удивительно, что б декабря 1854 г. Николай I «в ознаменование признательности своей за беспримерное мужество, усердие и труды» приказал морякам севастопольского гарнизона «каждый месяц пребывания их в составе означенного гарнизона зачесть за год службы по всем правам и преимуществам».

Несмотря на тяжелые условия и ежедневные потери, черноморцы не теряли присутствия духа. «Моряки, эта душа обороны, с переходом на бастионы перенесли и (свои) обычаи, - вспоминал егерский офицер Зарубаев. - Например, после отката орудия командовали: „орудие к борту“; матросов из землянок вызывали командою: „на палубу“; были вахтенные, и как на корабле били склянки » . «Вглядитесь в лица, в осанки, в движения этих людей, - писал о матросах в апреле 1855 г. из Севастополя подпоручик граф Л.Н. Толстой, - в каждой морщине этого загорелого скуластого лица, в каждой мышце, в ширине этих плеч, в толщине этих ног, обутых в громадные сапоги, в каждом движении, спокойном, твердом, неторопливом, видны эти главные черты, составляющие силу русского, - простоты и упрямства; но здесь на каждом лице, кажется вам, что опасность, злоба и страдания войны кроме этих главных признаков проложили еще следы сознания своего достоинства и высокой мысли и чувства».

Моряки с одинаковым мужеством обороняли севастопольские бастионы и атаковали врага в дерзких ночных вылазках.

Ночью с 8 на 9 декабря две партии охотников, преимущественно матросов, под командованием лейтенантов Н.А. Бирилева и Н.Я. Астапова совершили удачную вылазку в расположение английских траншей на Зеленой горе. Ее очевидец лейтенант П.И. Лесли писал родным: «Вчера, ночью, против № 3 бастиона делали вылазку; ходили на охоту за зайцами - как выражаются матросы; и охота была как нельзя более счастливая. Благодаря темной ночи, наши охотники с № 3-го в 2 часа подползли к неприятельской траншее, и подползли так тихо, что часовой их увидел только тогда, когда они были у самого вала; он, по правилам, сперва их окликнул, но они конечно не отвечали; тогда он сделал выстрел и закричал; рядом с ним стоявшие другие два часовых тоже сделали по выстрелу, но наши не зевали и после этих трех выстрелов уже вскочили в неприятельскую траншею и пошли там косить направо и налево. Англичане струсили сильно и пустились бежать, оставя и ружья, и одеяла; одним словом, налегке хотели дать тягу, но наши тоже мастера бегать, и очень мало кто из Джон-Буллей успел удрать. Всем им попало на орехи! Кто чуть сопротивлялся, сейчас же усмиряли штыкам, а кто не сопротивлялся, брали в плен. С правого фланга этого же самого бастиона предполагалось сделать только фальшивую атаку, чтоб отвлечь внимание; но и там наши почти в одно время вскочили в траншеи и тоже начали там хозяйничать; похлопотавши там порядком, одна половина поворотила вдоль траншей и пошла шнырять по всем углам, ища, не запряталась ли где-нибудь каналья; очень многие из англичан, забившись в угол, притворялись мертвыми, но не надули наших: почти всякого лежавшего щупали или штыком, или прикладом. Когда начало приходить из лагеря к ним подкрепление, тогда дали знать на батарею, и она открыла такой сильный огонь бомбами, что заставила эти колонны остановиться. Вся эта катавасия продолжалась не более получаса, и наши воротились назад, приведя с собою в плен 4 офицеров и 26 рядовых; у нас вся потеря небольшая, всего 4 убитых и 20 раненых. Все участвовавшие в вылазке вооружились одеялами, ружьями, шапками; одним словом забрали все, что только было в траншее» .

19 декабря лейтенант Н.А. Бирилев с отрядом матросов-охотников снова совершил ночную вылазку в район горы Резня, выбил штыковой атакой противника из новой траншеи против 4-го бастиона и взял 6 пленных. Через неделю, 26 декабря отряд моряков лейтенанта 36-го флотского экипажа П.А. Завалишина сделал ночную вылазку из 5-го бастиона. Ворвавшись во французскую траншею и переколов штыками несколько солдат, отряд вынужден был при подходе сильного вражеского подкрепления отойти. Потери охотников составили 15 матросов убитых и 10 раненых.

Новогодней ночью 31 декабря сразу два отряда матросов и солдат под командой лейтенантов Н.А. Бирилева и Н.Я. Астапова совершили вылазку из 3-го бастиона в расположение английских и французских траншей. Отряд лейтенанта Астапова захватил в плен британский сторожевой пикет из 13 человек, после чего стремительным броском занял и разрушил английские траншеи. Отряд лейтенанта Бирилева встретил более упорное сопротивление французов, но после штыковой схватки занял траншеи и мортирную батарею № 21, где заклепал мортиры и взял 3 пленных. Потери охотников составили 2 убитых и 16 раненых. Лейтенант П.И. Лесли в своем письме из Севастополя 5 января 1855 г. живо передает подробности этой вылазки: «На днях, в одной из наших вылазок взято в плен 17 человек французов . Говорят, что на них от холода и нашего „ура“ напал какой-то панический страх, и когда наши ворвались к ним в траншею, то они не пробовали даже защищаться, а взявши в руки ружье, ожидали своей участи и сидели столбняком, а когда им предлагали идти в плен, то кивали отрицательно головой. Конечно, здесь, кто не хотел идти, того прямо штыком! А остальных забрали как баранов. Интересно было узнать из рассказов пленных, что их было всего 150 человек, в траншее и при них 5 офицеров. Когда они услышали приближение наших охотников, то их офицеры, обратясь к ним, сказали: защищайтесь, ребята храбрее! А сами дали тягу. Хороши офицеры, и как достойны они звания офицера! Таких бы сейчас на виселицу или расстрелять!» .

Ночью с 7 на 8 января 1855 г. отряд из сотни охотников-моряков и 5 рот Тобольского пехотного полка под общим руководством лейтенантов Ф.Ф. Титова и П. А. Завалишина сделал вылазку с 5-го бастиона для разрушения французских траншей. Выбив штыками противника из двух траншей, отряд успел до прихода французского подкрепления разрушить их, после чего с боем отошел. К сожалению, при взятии второй траншеи лейтенант Титов получил тяжелую рану пулей в грудь навылет и после двух месяцев лечения вынужден был в марте покинуть Севастополь.

Ночью с 19 на 20 января отряд лейтенанта Н.А. Бирилева предпринял очередную вылазку. По свежим впечатлениям великий князь Михаил Николаевич, находившийся на Северной стороне Севастополя, подробно описал ее в письме августейшим родителям: «Сегодня ночью молодец лейтенант Бирилев сделал прекрасную вылазку. Цель ее была следующая. В прошлую ночь французы выбили наших 12 человек штуцерных, занимавших завалы на мысу, образуемом двумя балками против левого фаса 4-го бастиона. Подкрепления близко держать было невозможно, ибо этот резерв был бы подвержен сильному неприятельскому огню. Поэтому штуцерные наши принуждены были отступить, а французы успели до утра ложироваться в этих завалах и в течение вчерашнего дня довольно вредили батареям левее 4-го бастиона и грибка ; поэтому необходимо было их выбить оттуда, что Бирилев прекрасно и исполнил, хотя с чувствительною потерею, ибо бой был весьма упорный и длился час с четвертью. Его отряд состоял из охотников следующих частей: 75 человек Охотского полка, 75 человек Волынского, 75 Волынского резервного батальона, 45 матросов и 80 человек рабочих; от каждой части было по одному офицеру. Молодцы наши спустились с правой части 3-го бастиона, вмиг выбили французов из завалов, и рабочие тотчас же приступили к переделке завалов для себя, пользуясь неприятельскими турами, но французы открыли сильный ружейный огонь из своих траншей. Тогда Бирилев, чтобы дать возможность продолжать работу, бросился со своим отрядом в траншею, где пошла страшная рукопашная схватка, и наши дошли до второго зигзага, но, опасаясь быть обойденным, Бирилев приказал отступить из траншей - до наших рабочих. Тут было несколько минут спокойствия, покуда французы не возвратились в свою передовую траншею и опять открыли батальный огонь. Тогда Бирилев снова бросился в траншею, и снова гнал неприятеля до третьего зигзага, после чего возвратился к рабочим. Этот необходимый маневр продолжался до тех пор, покуда завалы не были окончены; всего наши 6 раз бросались в траншею и потом вернулись на бастион, оставив в завалах 12 человек штуцерных, которые просидели в них до рассвета. В это время, пользуясь мелким снежком, человек 50 французов стали к ним подкрадываться; разумеется, нашим нельзя было далее оставаться, - они дали залп и потом быстро отступили. Вслед за тем с наших батарей открыли сильный картечный огонь, которым тотчас же заставили французов отступить: таким образом, эти спорные завалы оставались в течение всего сегодняшнего дня незанятыми, а с сумерками штуцерные наши должны были в них вернуться, - резерв будет готов для подкрепления в случае надобности. Весь этот подробный рассказ - со слов самого лихого Бирилева. Он не может довольно нахвалиться примерною храбростью своего отряда, как моряков, так и сухопутных; они все лезли вперед, и он принужден был беспрестанно их останавливать. Он крайне сожалеет об убитом прапорщике Волынского полка; кроме него у нас убито 5 и ранено 34, большая часть легко, в том числе известный удалец - матрос, про которого мы тебе рассказывали, - Кошка, - штыком в желудок. Мы его видели уже сидячим на кровати, и вечером хочет назад идти на бастион . Товарищ его - храбрец, подобный ему, пал сегодня превосходною смертью. Бирилев мне говорил, как это было. Он видел, как один француз в него уже прицелился, и сам хотел выстрелить из пистолета; в этот самый момент кто-то его толкнул по руке, и он увидал между собою и французом этого матроса; в ту же минуту раздался выстрел, и несчастный матрос упал к его ногам, успел только перекреститься и испустил дух. Героическая смерть! Вечная ему память! Пуля пронизала ему грудь насквозь и ударилась о шинель Бирилева. В плен взяли двух тяжело раненных офицеров и 4 солдат и 2 солдат целыми» .

Героем, спасшим Бирилева ценою собственной жизни, был матрос 30-го флотского экипажа Игнатий Владимирович Шевченко. Его подвиг стал широко известен. 20 августа 1874 г. в Николаеве по проекту художника М.О. Микешина установили памятник И.В. Шевченко - первый российский памятник нижнему чину. В 1902 году памятник перевезли в Севастополь и поставили напротив экипажных казарм на Корабельной стороне.

Ночью 28 февраля 1855 г. 80 матросов-охот- ников под командой лейтенанта Н.Я. Астапова и мичмана Н.И. Макшеева совершили вылазку из 3-го бастиона. Разогнав англичан и разрушив траншеи, они принесли на бастион 100 туров. Утром Макшеев с охотниками снова ходил под прикрытием лейтенанта Н.А. Бирилева в ту же траншею и принес еще 30 туров, которые вместе с прежними пошли на укрепление бастиона. Вылазка обошлась без потерь.

7 марта 1855 г. возле Камчатского люнета ядром оторвало голову начальнику 4-й дистанции контр-адмиралу Владимиру Ивановичу Истомину. «Оборона Севастополя потеряла в нем одного из своих главных деятелей, воодушевленного постоянно благородною энергией и геройской решительностью, - писал вице-адмирал П. С. Нахимов. - Твердость характера в самых тяжелых обстоятельствах, святое исполнение долга и неусыпная заботливость о подчиненных снискали ему общее уважение и непритворную скорбь о его смерти». Истомина похоронили в склепе Владимирского собора рядом с В.А. Корниловым и М.П. Лазаревым.

Как бы в отместку за смерть Истомина, возглавлявший оборону Корабельной стороны генерал-лейтенант С.А. Хрулев решил провести ночью с 10 на 11 марта крупную вылазку. Вместе с сухопутными войсками в ней планировалось участие трех партий охотников под общим командованием капитана 2 ранга Л.И. Будищева. Они должны были наступать с правого фланга пехоты через Доков овраг, вклиниваясь в интервал между французами и англичанами. Основной удар против середины 3-й параллели наносила партия мичмана Н.И. Макшеева - 30 матросов 40-го флотского экипажа и 4 роты волонтеров Греческого легиона. Слева от этой партии, обеспечивая связь с пехотой Хрулева, шли 64 матроса-штуцерника мичмана П.А. Завалишина, а справа двигалась партия лейтенанта Н.Я. Астапова - 60 матросов и 200 охотников 6-го резервного батальона Минского пехотного полка.

В темноте 9 пехотных батальонов Хрулева двумя колоннами неожиданно атаковали французов со стороны Камчатского люнета, расположенного впереди Малахова кургана. Опрокинув вражеские колонны, приготовившиеся к ночному штурму люнета, и заняв две траншеи, батальоны ворвались на французские батареи. Сопровождавшие пехоту 35-й и 44-й флотские батальоны тут же стали разрывать первую траншею. Но, «когда войска наши двинулись вперед, матросики моментально срыли все работы, и, не довольствуясь этим, любя искусство, пошли тоже в штыки, Будищев, ходивший одновременно в вылазку с 3 - го бастиона, подался влево и ударил в левый фланг французов - это нападение озадачило их и решило успех в нашу пользу» . Партия мичмана Завалишина, зайдя по Докову оврагу в левый фланг и тыл французских траншей, открыла огонь и вынудила французов их очистить, чем помогла общему успеху вылазки. В то же время отряд мичмана Макшеева ворвался на английскую батарею № 8, а правофланговая партия лейтенанта Астапова выбила из траншей прикрытие противника.

Одновременно с Будищевым, наступавшим от Камчатского люнета, с 3-го бастиона по Лабораторной балке двинулся лейтенант Н.А. Бирилев во главе 475 добровольцев из флотских экипажей, Охотского егерского полка и 6-го резервного батальона Волынского пехотного полка. В полной тишине они подошли к англичанам, обратившим все свое внимание на бой, завязанный Хрулевым и Будищевым. Появление Бирилева оказалось настолько неожиданным, что часовые приняли охотников за французов. Ударив в штыки, моряки и солдаты опрокинули прикрытие и рабочих, которые бросились к своим батареям, распространяя панику. Сметая роты разных британских полков, храбрецы Бирилева ворвались на батарею № 7, перебили прислугу, заклепали все орудия и мортиры, разрыли укрепления, захватили в плен инженерного капитана Монтага и 6 рядовых и взяли 70 кирок и 50 лопат. Затем, повернув влево, Бирилев ворвался на батарею № 8, соединившись с греками и моряками Макшеева и Астапова. В бою охотники уничтожили 8 вражеских офицеров и 78 солдат. Уже знакомый нам боцман Рыбаков взял в плен английского полковника Келли, за что получил бант к имевшемуся у него Знаку отличия Военного Ордена Св. Георгия. Потери охотников составили 2 офицера и 10 рядовых убитыми , 4 офицера и 60 матросов и солдат ранеными.

Во время этой вылазки отличился священник 45-го флотского экипажа иеромонах Иоанникий Савинов. Генерал-лейтенант С.А. Хрулев, представляя его к награде, свидетельствовал: «Когда отряд войск наших, состоящих из батальонов Камчатского егерского, Днепровского и Волынского пехотных полков, выбив неприятеля из ложементов впереди Камчатского люнета, бросился на ближайшие неприятельские подступы, но готов был уже уступить сильному натиску неприятеля, получавшего беспрестанно подкрепления, в то же время в самом тылу сражения иеромонах Иоанникий Савинов, в епитрахили, с вознесенным крестом появился в рядах сражавшихся и торжественным и звонким пением тропаря: „Спаси, Господи, люди Твое… победы Благословенному Императору нашему на сопротивные даруя…“, одушевил войска, которые бросились на врага и овладели первою, второю и третьею линиями его траншей; затем иеромонах Иоанникий Савинов, движимый чувством христианского милосердия, обратил все свое внимание на французских раненых и подавал им помощь; наконец, по приглашению командовавшего отрядом, несмотря на сильный неприятельский огонь, обошел траншеи, занятые левым нашим флангом и передал войскам приказание покинуть неприятельские траншеи и возвращаться; во время же этих действий на иеромонахе Иоанникии Савинове ударом штыка разорваны рукав рясы и епитрахиль, а ударам пули отбита нижняя часть креста, бывшего в руке иеромонаха, который при этом был контужен» . По представлению Хрулева император 15 мая 1855 г. наградил иеромонаха Савинова орденом Св. Георгия 4-й степени. Он стал единственным военным священником, удостоенным этой награды за оборону Севастополя. Но, к сожалению, православный герой так и не успел получить свой боевой орден. Во время ночного боя 26/27 мая за Камчатский люнет Иоанникий Савинов с крестом в руке возглавил батальон, пытавшийся выбить французов из укрепления. Храбрый иеромонах 45-го флотского экипажа был тяжело ранен пулей в правую голень. Через 3 дня ему ампутировали ногу, а 9 июня он умер, до конца выполнив свой военный и пастырский долг.

26 марта 1855 г. П.С. Нахимов, назначенный с 2 марта военным губернатором Севастополя и командиром порта, был произведен в адмиралы. В связи с этим он 12 апреля обратился к защитникам города с благодарностью за героическую службу. В своем приказе Нахимов писал: «Матросы! Мне ли говорить вам о ваших подвигах на защиту родного нам Севастополя и флота; я с юных лет был постоянным свидетелем ваших трудов и готовности умереть по первому приказанию; на бастионах Севастополя мы не забыли морского дела, а только укрепили одушевление и дисциплину, всегда украшавшие черноморских моряков». Вскоре морякам на деле пришлось оправдывать доверие своего командира. С 28 марта по 6 апреля 1855 г. союзники предприняли вторую бомбардировку Севастополя, обрушивая ежедневно на защитников города тысячи снарядов. В первые же два дня убитыми и ранеными моряки потеряли 19 офицеров и 362 матроса. Но каждый раз они мужественно выдерживали огонь, восстанавливали укрепления, обстреливали врага. «Жаль только, что немного осталось этих молодцов - матросов; скоро всех разберут на батареи, - писал 6 апреля родным лейтенант П.И. Лесли, служивший в 35-м флотском батальоне. - В нашем батальоне осталось по сегодняшний день 128 человек ; и эти-то мученики не имеют ни минуты покоя: днем они разносят обеды и ужины по всем батареям, где только находятся наши люди, т. е. нашего экипажа, а вечером идут на работу на батарею, потому что наши матросы необходимы в подобных работах» . В конце концов, выпустив за 10 дней по городу 166 тысяч снарядов, но так и не добившись успеха, союзники и на этот раз не решились на штурм. Вплоть до мая они ограничивались земляными осадными работами.

В свою очередь защитники города, мужественно выдержав вторую бомбардировку, снова перешли к вылазкам. Уже 7 апреля они предприняли вылазку из 3-го бастиона, в которой участвовали моряки-охотники капитан-лейтенанта Н.Я. Астапова. Внезапным штыковым ударом отряд выбил англичан из ложемента № 12. Во время вылазки 2 флотских офицера получили ранения. 24 апреля с 3-го бастиона ночную вылазку совершила сотня моряков и солдат под командой мичмана Н.И. Макшеева. «Наши ворвались в неприятельские траншеи и начали там хозяйничать, - сообщал в письме домой лейтенант П.И. Лесли, - взяли в плен 1 английского капитана и 5 человек рядовых; с нашей стороны потеря самая незначительная, кажется 2 человека убитых и раненых около 10. Англичанам досталось порядком на орехи, потому что с отступлением наших батареи открыли страшный батальный огонь бомбами, а вероятно вследствие шуму к ним шло из лагеря подкрепление, а туда-то и был направлен артиллерийский огонь» .

Наконец, собравшись с силами, союзники 25 мая в третий раз начали бомбардировку Севастополя. 541 орудие обрушило тысячи снарядов на русские укрепления. В первый же день бомбардировки погибли 3 морских офицера и 32 матроса, 12 офицеров получили раны и контузии, 161 нижний чин был ранен и 304 контужены.

Вечером 26 мая, разгромив бастионы, французы двинулись на штурм Корабельной стороны. Несколько раз укрепления переходили из рук в руки. В конце концов, после упорного боя французам удалось занять выдвинутый впереди Малахова кургана Камчатский люнет, а также расположенные над Килен-балкой передовые Селенгинский и Волынский редуты. Находившийся во время штурма на Камчатском люнете П.С. Нахимов собрал вокруг себя солдат и матросов и штыками пробился сквозь уже окружавших его французов к Малахову кургану. Покидая укрепления, морские комендоры заклепали все орудия. При отражении штурма 12 морских офицеров и 85 матросов погибли, 38 офицеров получили раны и контузии, 286 нижних чинов были ранены и 237 контужены.

Союзники сразу же стали закрепляться в отвоеванных укреплениях, продолжая до 30 мая усиленно бомбардировать Севастополь. За 6 дней по городу они выпустили 90 тысяч снарядов. Всего за время третьей бомбардировки с 25 по 30 мая 1855 г. погибли 18 морских офицеров и 184 матроса, 78 офицеров получили раны и контузии, 793 нижних чина были ранены и 918 контужены. Из последних почти половина осталась в строю.

После приступа 26 мая и третьей бомбардировки французы смогли занять рубежи, необходимые для штурма бастионов Корабельной стороны. Но триумф их нового главнокомандующего генерала Пелисье омрачался потерей около 6 тысяч человек. «Я восхищен мужеством своих войск, - писал император Наполеон III генералу, - но считаю, что даже решающее сражение за Крым не должно стоить нам стольких жизней». Однако энергичный Пелисье, мечтавший о маршальском жезле, был совершенно уверен в предстоящем успехе, ради которого не собирался считаться с жертвами. Он запланировал взять Севастополь 6(18) июня - в 40-ю годовщину сражения при Ватерлоо.

На рассвете 5 июня 1855 г. началась четвертая бомбардировка Севастополя. В этот длинный день 4 офицера, 72 унтер-офицера и матроса погибли, 12 офицеров получили раны и контузии, 257 нижних чинов были ранены и 214 контужены. После того, как осадная артиллерия обрушила на город более 50 тысяч снарядов, в 3 часа утра 6 июня три французские дивизии бросились на штурм 1-го и 2-го бастионов и Малахова кургана. Но защитники, успевшие за ночь восстановить разрушенные укрепления, встретили противника ураганным огнем. Трижды французы бросались на приступ, но каждый раз, неся колоссальные потери, откатывались в балки и овраги. Вслед за французами, уже видя их первую неудачу, двинулись на штурм 3-го бастиона две британские дивизии. В этой атаке участвовали и английские моряки. Впереди пехоты шли 60 матросов с 10 штурмовыми лестницами. Практически все они погибли. Командовавший моряками 17-летний гардемарин Эвелин Вуд чудом уцелел, получив при штурме три раны . Так и не пробившись сквозь «бурю картечи », англичане, совершив, по их выражению, «долгий, кровавый путь», с огромным уроном отступили на исходные рубежи. К 7 часам утра штурм везде потерпел неудачу . Все пространство перед бастионами было завалено трупами врагов. С русской стороны в этот день погибли 2 морских офицера и 37 матросов, 8 офицеров получили раны и контузии, 187 нижних чинов были ранены и 149 контужены. Почти половина раненых и контуженых моряков после перевязки вернулась в строй, ожидая нового приступа.

Неудачный и кровопролитный штурм произвел тяжелое впечатление на союзников. Вместо долгожданного триумфа они потеряли более 5 тысяч человек, утратив надежду на скорое завершение кампании. Снова начались активные земляные работы для постепенного сближения с русскими редутами, в том числе подведение минных галерей. Используя свое превосходство в снарядах, союзники постоянно осыпали бастионы не только артиллерийским, но и штуцерным огнем. 28 июня 1855 г. на Малаховом кургане во время осмотра Корниловского бастиона был ранен штуцерной пулей в висок адмирал П.С. Нахимов. Храбрый руководитель обороны Севастополя скончался через два дня. Тело адмирала похоронили в склепе Владимирского собора рядом с М.П. Лазаревым, В.А. Корниловым и В.И. Истоминым. Эта смерть произвела сильное впечатление на гарнизон. Погиб любимый моряками флотоводец, являвшийся все эти месяцы душой обороны. «Со смертью его, - писал Э.И. Тотлебен, - все от генерала до солдата почувствовали, что не стало человека, при котором падение Севастополя было невозможно».

На рассвете 5 августа 1855 г. союзники начали пятую бомбардировку Севастополя. Главный удар обрушился на Корабельную сторону и 4-й бастион. За 4 дня осадные батареи выпустили свыше 56 тысяч снарядов. В дальнейшем интенсивность обстрела снизилась. Тем не менее, с 9 по 24 августа союзники выпустили еще свыше 130 тысяч снарядов. Под прикрытием массированного огня противник быстро соединял свои траншеи и параллели и вплотную приблизился к бастионам Корабельной стороны. Для руководителей обороны стало ясным, что при очередном штурме город может не устоять. Поэтому к 15 августа через рейд построили плавучий мост, по которому на Северную сторону стали вывозить запасы имущества, штабы, канцелярии, архивы. При необходимости по мосту предполагалось эвакуировать войска с Южной стороны.

К 22 августа французы находились уже в 60 шагах от Малахова кургана, 2-го, 4-го и 5-го бастионов. Тем не менее, Пелисье, наученный горьким опытом предыдущего штурма, предпочел собрать военный совет. На нем генералы единогласно высказались за новый приступ. В 5 часов утра 24 августа 698 орудий союзников начали шестую бомбардировку Севастополя, выпустив за три дня по городу и бастионам более 140 тысяч снарядов. Под прикрытием этого убийственного огня французы сапами подошли на 40 шагов к русским укреплениям, превращенным в груды обгорелых развалин.

В 8 часов утра 27 августа французы взорвали на расстоянии 20 метров от контр-эскарпа Малахова кургана подземные мины, в результате чего часть бруствера обвалилась в ров. В полдень солдаты 1-го полка зуавов и 7-го линейного полка неожиданно выскочили из передовых траншей, с громким криком «Vive l’empereur!» пересекли открытое пространство и почти без выстрелов вбежали на разрушенный бруствер. После жестокого рукопашного боя французам удалось закрепиться внутри Корниловского бастиона, а также обойти его с левого фаса. Отрезанные 40 солдат Модлинского пехотного полка и горсть моряков-комендоров, возглавляемых флотскими кондукторами Венецким и Дубининым, заперлись в каменной оборонительной башне, продолжая отстреливаться через амбразуры.

Одновременно со штурмом Малахова кургана французы атаковали 2-й бастион. В течение трех часов защитники мужественно отбили пять приступов, чему способствовали пароходо-фрегаты «Владимир», «Херсонес» и «Одесса», занявшие позицию в Килен-бухте и осыпавшие французов с фланга бомбами и картечью. К 14 часам также удалось отбить три приступа англичан на 3-й бастион. После этого французы начали штурм укреплений Городской стороны. Но предпринятые в течение часа две атаки на 5-й бастион и редут Шварца также потерпели неудачу.

Таким образом, к 15 часам штурм был отражен по всей линии обороны с большими потерями для союзников. Лишь на Малаховой кургане продолжался упорный бой за Корниловский бастион. Противников разделяла узкая горжа, заваленная грудой трупов. Ни русским, ни французам не удавалось прорваться через нее. Так и не добившись успеха, руководивший обороной Севастополя князь М.Д. Горчаков к 17 часам прекратил контратаки. Лишь в каменной башне все еще продолжали отстреливаться солдаты и моряки. Французы попытались выкурить их, запалив кучу фашин. Но потом, испугавшись взрыва порохового погреба, они погасили пламя и стали бросать в башню гранаты. В конце концов, израсходовав все патроны, защитники башни вынуждены были сдаться.

Итак, потеряв около 10 тысяч человек, союзники овладели Малаховым курганом, доминировавшим над всеми укреплениями Севастополя. В связи с этим князь М.Д. Горчаков решил оставить Южную сторону. В 19 часов под надзором саперов и моряков началась эвакуация гарнизона через рейд по мосту, а также на судах. После перехода основной части войск на Северную сторону остававшиеся еще на бастионах партии моряков, саперов и артиллеристов приступили к подрыву батарей и пороховых погребов. На рейде в это время затопили 6 кораблей, 1 фрегат, 1 корвет и 7 бригов. Союзники не преследовали отступающий гарнизон. «Враги видели, что что-то необычное творилось в грозном Севастополе, - писал граф Л. Н. Толстой. - Взрывы эти и мертвое молчание на бастионах заставляли их содрогаться; но они не смели верить еще под влиянием сильного, спокойного отпора дня, чтоб исчез их непоколебимый враг, и молча, не шевелясь, с трепетом ожидали конца мрачной ночи». На рассвете 28 августа был разведен мост через Южную бухту, а в 8 часов утра вслед за последними защитниками развели мост через рейд. Героическая оборона Севастополя завершилась.

В течение 349 дней защитники Севастополя отражали штурмы, строили и чинили укрепления, совершали контратаки, вели минную войну. Моряки везде действовали умело и отважно. Но из 28 тысяч человек, встретивших врага на бастионах в октябре 1854 г., к концу осады уцелело меньше трети. По официальным данным погибли и умерли от ран 3 адмирала, 19 штаб- и 87 обер-офицеров, 3 776 нижних чинов. Раны и контузии получили 3 адмирала, 94 штаб- и 636 обер-офицеров, 13 094 нижних чина. Но и эти трагические цифры не являются окончательными. Так, к настоящему времени севастопольским исследователем П.М. Ляшуком установлены имена 155 погибших морских офицеров.

«К концу обороны Севастополя не много моряков уцелело на батареях, - вспоминал полковник П.К. Меньков, - но зато весело было смотреть на эти дивные обломки Черноморского флота. Уцелевшие на батареях моряки по преимуществу были комендоры при орудиях … Белая рубашка… Георгиевский крест на груди… Отвага, доблесть и удаль, соединенные с гордым сознанием собственного дела и совершенным презрением смерти, бесспорно давали им первое место в ряду славных защитников Севастополя» .

После оставления Севастополя моряки собрались в 5 верстах от города в Бельбекской долине, где расположились на биваках. Вскоре половину флотских экипажей отправили пешим порядком в Николаев. 3 сентября они тронулись в путь и 19 сентября пришли в город без дневок. По дороге экипажи догнал Александр II. «Мы остановились, - вспоминал лейтенант П.И. Лесли, - государь, поздоровавшись с матросами, благодарил их за службу, сказал очень много любезного и приказал вести нас на квартиры. После него приехал к нам генерал-адмирал (Великий князь Константин Николаевич), который тоже, обходя фронт, разговаривал с матросами, расспрашивал кто где полуxил Георгия. Какой странный вид имели матросы, это просто хохот! Кто с французским ружьем, кто с английским, у кого бутылка вместо манерки; одним словом, это была толпа кочующих цыган. Сзади на телегах следовали матросские жены с детьми: решительно какое-нибудь селение кочующей орды. Но оно иначе и быть не могло, потому что матросы с бастиона ушли, в чем они там были».

Непритязательный внешний вид моряков не смутил Александра II. Их массовый героизм император отметил не только многими орденами и знаками, но и коллективными боевыми наградами. 26 ноября 1856 г. всем 17 черноморским флотским экипажам (№ 29-45-го) государь пожаловал Георгиевские знаменные флаги с надписью «За оборону Севастополя с 13-го сентября1854года по 27-е августа 1855 года». Одновременно изображение Св. Георгия он велел поместить на стеньговых флагах, брейд-вымпелах и вымпелах тех судов, команды которых будут укомплектованы чинами этих экипажей. Кроме того, 22 сентября 1855 г. на головных уборах моряков тех же экипажей установили знаки отличия в виде латунной ленточки с надписью «За Севастополь с 13 сентября 1854 г. по 27 августа1855 г.». Сначала такие ленточки предполагалось носить на киверах. Но в связи с их отменой 2 декабря 1855 г. ленты поместили на тульи заменивших кивера фуражек с козырьком. Однако 19 июня 1857 г. вместо фуражек для матросов ввели круглые шляпы. В результате на два десятилетия о боевых знаках отличия фактически забыли. Лишь 20 мая 1887 г., «чтобы восстановить память о заслуженных прежними черноморскими экипажами отличиях надписями на киверах», матросам экипажей Черноморского флота Александр III пожаловал на бескозырки георгиевские ленточки . Кроме того, поскольку осенью 1855 г. в Астрахань с Черного моря были переведены 33-й (переименованный 20 апреля 1856 г. в 44-й) и 45-й флотские экипажи, то в тех же целях георгиевские ленточки 16 ноября 1887 г. пожаловали и их преемнику - Каспийскому экипажу .

Не остались без высочайшего внимания и сами ветераны Севастопольской обороны. 16 октября 1879 г. в честь 25-й годовщины первой бомбардировки Александр II велел всем адмиралам и морским офицерам, «бывшим в Севастополе во время первого бомбардирования 5-го октября 1854 года и находящимся ныне в военной службе, производить, пока они будут продолжать таковую, добавочное содержание в размере годового оклада жалованья по тем чинам, в коих они состояли в день бомбардирования » . Через 5 лет, 26 февраля 1885 г. Александр III сделал эти выплаты пожизненными .

СЕВАСТО́ПОЛЬСКАЯ ОБОРО́ НА 1854 –1855, бое­вые дей­ст­вия гор. гар­ни­зо­на, эки­па­жей Чер­но­мор­ско­го фло­та (ЧФ) и час­тей рос. ар­мии при под­держ­ке го­ро­жан по за­щи­те Се­ва­сто­по­ля во вре­мя Крым­ской вой­ны 1853–56 ; од­на из наи­бо­лее дли­тель­ных в ис­то­рии обо­ро­на воен.-мор. ба­зы.

Силы сторон

С мо­ря Се­ва­сто­поль из­на­чаль­но за­щи­ща­ли 13 ка­мен­ных и зем­ля­ных ба­та­рей (610 ору­дий; 234 в авг./ сент. 1855), рас­по­ло­жен­ных на обе­их сто­ро­нах Боль­шой (ны­не Се­ва­сто­поль­ская) бух­ты, и б. ч. ЧФ (15 ли­ней­ных ко­раб­лей, 7 фре­га­тов, 4 кор­ве­та, 9 бри­гов, 10 па­ро­хо­доф­ре­га­тов и па­ро­хо­дов, транс­порт­ные су­да), с су­ши – форт Сев. ук­ре­п­ле­ние (47 ору­дий), а на Юж. сто­ро­не – ук­ре­п­ле­ния Ма­ла­хо­ва кур­гана и ли­ния из 7 не­до­стро­ен­ных бас­тио­нов [от Ка­ран­тин­ной бух­ты до Ки­лен-(ба­лоч­ной) бух­ты, дли­на ок. 7 км; 145 ору­дий, 1147 – к авг./сент. 1855]; важ­ней­шим от­де­ле­ни­ем ли­нии ко­ман­довал до сво­ей ги­бе­ли в мар­те 1855 контр-адм. В. И. Ис­то­мин . Чис­лен­ность сил, ко­то­рые ве­ли ак­тив­ную обо­ро­ну, – ок. 32 тыс. чел. в окт. 1854 (ок. 49 тыс. чел. в авг./сент. 1855), в ре­зер­ве рос. ар­мии на­хо­ди­лось св. 30 тыс. чел. (св. 60 тыс. чел. в авг./сент. 1855). С. о. воз­глав­ля­ли нач. шта­ба ЧФ и пор­тов ви­це-адм. В. А. Кор­ни­лов , ко­ман­ди­ры пор­та и во­ен. гу­бер­на­то­ры Се­ва­сто­по­ля – ви­це-адм. М. Н. Ста­ню­ко­вич , ви­це-адм. (с мар­та/апр. 1855 адм.) П. С. На­хи­мов , контр-адм. А. И. Пан­фи­лов , ви­це-адм. Ф. М. Но­во­силь­ский [с 21.7 (2.8).1855].

Су­хо­пут­ные вой­ска про­тив­ни­ка, дви­гав­шие­ся с се­ве­ра, обо­гну­ли го­род и 14(26)–19(31).9.1854 за­ня­ли по­зи­ции к югу от Се­ва­сто­по­ля – от Стре­лец­кой бух­ты до р. Чёр­ная. Чис­лен­ность осад­но­го кор­пу­са – ок. 35 тыс. чел. в окт. 1854 (св. 50 тыс. чел. в авг./сент. 1855), в ре­зер­ве пре­им. в рай­оне Са­пун-го­ры на­хо­ди­лось ок. 28 тыс. чел. в окт. 1854 (не ме­нее 75 тыс. чел. в авг./сент. 1855). Ар­мию под­дер­жи­вал флот (все­го ок. 80 во­ен. ко­раб­лей, в т. ч. 54 па­ро­вых): франц. ко­раб­ли за­ня­ли Ка­мы­шо­вую и Ка­за­чью бух­ты, бри­тан­ские – Ба­ла­клав­скую. Франц. ар­ми­ей ко­ман­до­ва­ли мар­шал А. Ж. Ле­руа де Сент-Ар­но [до 14(26).9.1854], ди­ви­зи­он­ный ген. Ф. С. Кан­ро­бер и ди­ви­зи­он­ный ген. Ж. Ж. Пе­ли­сье [с 7(19).5.1855], брит. ар­ми­ей – ген. (с но­яб. 1854 фельдм.) Ф. Дж. Г. Со­мер­сет ба­рон Раг­лан (Рэг­лан) [до 16(28). 6.1855; умер от хо­ле­ры] и ген.-л. Дж. Симп­сон [с 16(28).6.1855].

Ход событий

Для пре­дот­вра­ще­ния за­хва­та го­ро­да со сто­ро­ны мо­ря 11(23) сент., 5(17) окт. и 14(26) дек. 1854 при вхо­де в Боль­шую бух­ту по рас­по­ря­же­нию рос. ко­ман­до­ва­ния бы­ло за­то­п­ле­но 9 ко­раб­лей ЧФ [ещё 6 ко­раб­лей за­топле­ны 13(25) и 16(28) февр. 1855]. 12(24).9.1854 про­тив­ник об­стре­лял Сев. сто­ро­ну Се­ва­сто­по­ля с мо­ря, од­на­ко да­той на­ча­ла С. о. при­ня­то счи­тать сле­дую­щий день.

Важ­ным эле­мен­том обо­ро­ны и оса­ды Се­ва­сто­по­ля бы­ли фор­ти­фи­ка­ци­он­ные ра­бо­т ы. Фран­ко-брит. вой­ска с сент./окт. 1854 ры­ли осад­ные тран­шеи пер­во­на­чаль­но гл. обр. в на­прав­ле­нии бас­тио­на № 4, а с вес­ны 1855 – в на­прав­ле­нии Ма­ла­хо­ва кур­га­на (к авг. 1855 вы­ры­то св. 80 км па­рал­ле­лей, уси­лен­ных при­мер­но 160 осад­ны­ми ба­та­рея­ми и бо­лее чем 800 ору­дия­ми). Рос. вой­ска под об­щим ру­ко­во­дством Э. И. Тот­ле­бе­на уси­ли­ва­ли обо­ро­нит. ли­нию по­ле­вы­ми ба­та­рея­ми (все­го воз­ве­де­но 126) и сис­те­мой пе­ре­до­вых и внутр. ук­ре­п­ле­ний. Во вре­мя С. о. про­тив­ник про­из­вёл 6 мас­си­ро­ван­ных бом­бар­ди­ро­во к: 5(17) окт. 1854; в сле­дую­щем го­ду – 28 мар­та (9 апр.) – 6(18) апр., 25–29 мая (6–10 ию­ня), 5(17) ию­ня, 5–8(17–20) авг., 24–27 авг. (5–8 сент.). С дек. 1854 сто­ро­ны ве­ли мин­ную и контр­мин­ную вой­ну пре­им. в рай­оне бас­тио­на № 4: к авг. 1855 франц. са­пё­ры вы­ры­ли под зем­лёй 1,3 км га­ле­рей и ру­ка­вов и про­из­ве­ли 94 взры­ва, рос. са­пё­ры – 6,9 км при 136 взры­вах. В ор­га­ни­за­цию ме­ди­цин­ской по­мо­щи уча­ст­ни­кам С. о. зна­чит. вклад внёс Н. И. Пи­ро­гов , спо­соб­ст­во­вав­ший раз­ви­тию во­ен­но-по­ле­вой хи­рур­гии; по­мощь ока­зы­ва­ли од­на из пер­вых во­ен. сес­тёр ми­ло­сер­дия Д. Л. Ми­хай­ло­ва, из­вест­ная как Да­ша Се­ва­сто­поль­ская, а так­же сё­ст­ры ми­ло­сер­дия Кре­сто­воз­дви­жен­ской об­щи­ны по­пе­че­ния о ра­не­ных и боль­ных, ор­га­ни­зо­ван­ной вел. кн. Еле­ной Пав­лов­ной , и др.

От­ря­ды рос. ар­мии для сня­тия оса­ды с го­ро­да три­ж­ды да­ва­ли сра­же­ния [Ба­лак­лав­ское 13(25).10.1854, Ин­кер­ман­ское сра­же­ние 1854 , на р. Чёр­ная 4(16).8.1855], а так­же пред­при­ни­ма­ли вы­лаз­ки в рас­по­ло­же­ние про­тив­ни­ка (с окт. 1854; сре­ди от­ли­чив­ших­ся – И. В. Шев­чен­ко, П. М. Кош­ка ). 1-й штурм фран­ко-брит. войск 6(18).6.1855 за­щит­ни­ки Се­ва­сто­по­ля от­би­ли. Во вре­мя 2-го штур­ма 27 авг. (8 сент.) из 12 атак про­тив­ни­ка, на­не­сён­ных по 7 рос. фор­ти­фи­кац. со­ору­же­ни­ям, 11 бы­ли от­би­ты, од­на­ко в упор­ной борь­бе фран­цу­зы взя­ли Ма­ла­хов кур­ган. То­гда же глав­но­ко­манд. Крым­ской ар­ми­ей ген. от арт. кн. М. Д. Гор­ча­ков , по­ла­гав­ший про­дол­же­ние обо­ро­ны «бе­зу­ми­ем», от­дал при­каз рос. вой­скам ос­та­вить Юж. сто­ро­ну Се­ва­сто­по­ля. Счи­та­ет­ся, что в этот день С. о. за­вер­ши­лась.

К ут­ру 28.8(9.9).1855 рос. вой­ска по на­плав­но­му мос­ту и на су­дах пе­ре­пра­ви­лись на Сев. сто­ро­ну го­ро­да. Эва­куа­ция окон­чи­лась унич­то­же­ни­ем по­ро­хо­вых по­гре­бов, 3 бе­ре­го­вых ба­та­рей (Алек­санд­ров­ской, № 8, № 10), со­оруже­ний 7-го бастиона и за­то­п­ле­ни­ем на рей­де 16 бое­вых ко­раб­лей ЧФ [ещё 9 су­дов за­то­п­ле­но 30 авг. (11 сент.)]; 29 авг. (10 сент.) ка­пи­тан-лейт. Д. В. Иль­ин­ский взо­рвал ба­та­рею на Пав­лов­ском мы­су, уг­ро­жав­шую Сев. сто­ро­не. На Юж. сто­ро­ну про­тив­ник всту­пил 30 авг. (11 сент.). Сев. сто­ро­на Се­ва­сто­по­ля, а так­же Ин­кер­ман­ские и Ме­кен­зие­вы вы­со­ты ос­та­лись под кон­тро­лем рос. войск.

В хо­де С. о. фак­ти­че­ски бы­ли унич­то­же­ны ЧФ и его ба­за, раз­ру­ше­но боль­шин­ст­во гор. строе­ний. Об­щие бое­вые по­те­ри рос. войск со­ста­ви­ли св. 93 тыс. чел. (в т. ч. без­воз­врат­ные – св. 30 тыс. чел.), про­тив­ни­ка – не ме­нее 60 тыс. чел. (в т. ч. без­воз­врат­ные – ок. 35 тыс. чел.; ещё ок. 100 тыс. чел. умер­ли от хо­ле­ры, ти­фа, цин­ги и пр. бо­лез­ней, сви­реп­ство­вав­ших в ла­ге­ре оса­ж­дав­ших).

Иностр. воо­руж. си­лы вы­ве­де­ны из Се­ва­сто­по­ля в со­от­вет­ст­вии с Па­риж­ским ми­ром 1856 .

Историческая память

Уча­ст­ни­ки С. о. на­гра­ж­да­лись ме­да­лью «За за­щи­ту Се­ва­сто­по­ля», уч­ре­ж­дён­ной ука­зом имп. Алек­сан­д­ра II от 26.11(8.12).1855 (св. 250 тыс. на­гра­ж­де­ний). Со­бы­тия С. о. от­ра­же­ны в «Се­ва­сто­поль­ских рас­ска­зах» (1854–55) и пес­не «Как чет­вёр­то­го чис­ла…» (1855) Л. Н. Тол­сто­го, уча­ст­во­вав­ше­го в С. о., па­но­ра­ме, вы­пол­нен­ной под рук. Ф. А. Ру­бо (от­кры­та в 1905), ки­но­филь­ме «Обо­ро­на Се­ва­сто­по­ля» (1911, ре­жис­сё­ры В. М. Гон­ча­ров и А. А. Хан­жон­ков ) и др. про­из­ве­де­ни­ях ли­те­ра­ту­ры и ис­кус­ст­ва. На Брат­ском клад­би­ще на Сев. сто­ро­не го­ро­да в па­мять о по­гиб­ших во вре­мя С. о. со­ору­же­на ц. Свт. Ни­ко­лая Чу­до­твор­ца (1857–1870, арх. А. А. Ав­де­ев), в Се­ва­сто­поль­ской бух­те ус­та­нов­лен па­мят­ник за­то­п­лен­ным ко­раб­лям ЧФ (1905) и пр.

Панорама "Оборона Севастополя". Художник Ф.А. Рубо

Оборона Севастополя – самая трагическая и героическая страница Крымской войны 1853-1856 гг.

Оборона Севастополя

В 1854 г. вооруженные силы Франции, Англии, Турции и Сардинии (Италии) вторглись на Крымский полуостров. Город имел оборону только с моря. Когда 13 сентября началась осада города, батареи и укрепления создавались уже под огнем неприятеля, который имел преимущество как в оружии, так и в живой силе: 34 линейных корабля и 55 фрегатов (большинство из них паровые) блокировали русский флот (14 линейных парусных кораблей, 6 фрегатов и 6 пароходо-фрегатов). Численность десантных войск была 62 тыс. человек со 134 полевыми и 73 осадными орудиями. Они сосредоточились в бухте Севастополя и планировали завершить штурм города в течение недели. Но неприятель недооценил обороноспособность и героизм русских войск.

В.Е. Памфилов "Повозка с ранеными". Этюд к панораме "Оборона Севастополя"

1 сентября 1854 г. был высажен десант возле Евпатории, и вражеские войска двинулись на Севастополь. Первое крупное сражение в Крымской войне состоялось 8 сентября 1854 г. на Альме (в устье реки Альма), где была размещена русская армия с целью остановить противника и не дать ему возможности захватить Севастополь сходу, т.к. город не был еще готов отразить нападение. Войска союзников насчитывали до 59 тыс. солдат, 132 орудия, а с моря осуществлял артиллерийскую поддержку флот.

Русская армия вела оборону под командованием генерал-адъютанта князя А.С. Меншикова, под его командованием было 35 тысяч солдат и 84 орудия. Союзники одержали бесспорную победу на Альме, теперь путь на Севастополь был открыт, но сражение приостановило их движение к Севастополю, это дало возможность подготовиться к осаде и избежать взятия оставленного без войск города штурмом. Это был обманный ход: союзники полагали, что они сражаются с авангардом русской армии, тогда как это было не так: «И в самом деле, кто бы мог поверить, что у русских для защиты Крыма, для сохранения Черноморского флота оставлена только горсть войска, когда привыкли считать нашу армию в миллион?»

Л. Джонс "Сражение на Альме"

Оборону Севастополя возглавили командующий Черноморским флотом адмирал В.А. Корнилов и вице-адмирал П. С. Нахимов. Чтобы преградить врагу прорыв в Севастопольскую гавань, были затоплены 5 линейных кораблей, морские орудия и экипажи вошли в число защитников города. Все фортификационные работы велись под руководством инженер-подполковника Тотлебена Э.И., ставшего с этого времени душой обороны. Стойкость и мужество русских солдат, матросов и жителей города потрясли весь мир.

Д.У. Кармайкл "Бомбардировка Севастополя"

Первая бомбардировка Севастополя 5 октября не принесла больших потерь, но был смертельно ранен В.А. Корнилов.
Малахов курган стал центром обороны. Второй штурм города начался 28 марта 1855 г., интервентам ценой очень больших потерь удалось потеснить наши позиции. Третий и четвертый штурм имели те же результаты, но 28 июня в перестрелке погиб П.С. Нахимов. Наполеон III дал приказ взять крепость, не считаясь с потерями. Но пятая атака снова оказалась неудачной, и союзники начали готовиться к решающему штурму. 27 августа начался шестой, последний штурм Севастополя. В наступлении приняли участие 8 французских, 5 английских дивизий и 1 сардинская бригада, 60 тыс. бойцов против 40 тысяч наших, но большинство из них стояли на задней линии обороны. Сражение проходило с переменным успехом. Французы захватили и удерживали Малахов курган. На всех других пунктах обороны совершались чудеса храбрости, русские отбили нападение, но дальнейшая оборона Севастополя уже не имела смысла, держаться при подобных обстоятельствах не было возможности. Князь Горчаков дал приказ оставить Севастополь, в течение ночи он перевёл войска на северную сторону. Город зажгли, пороховые погреба взорвали, военные суда в бухте затопили. Союзники не решились преследовать русских, считая, что город заминирован. Только 30 августа они вступили в развалины Севастополя.

Осада Севастополя длилась 11 месяцев; за это время союзники потеряли около 70 тыс. человек, не считая умерших от болезней; русские - около 83,5 тыс.

Но со взятием Севастополя русские не прекратили неравную борьбу: 115 тыс. человек расположилась вдоль северного берега большой бухты; союзные войска численностью более 150 тыс. одной пехоты заняли позиции от Байдарской долины к Чоргуну, по реке Чёрной и по южному берегу большой бухты. Наступившее военное затишье прерывалось только диверсиями интервентов.

Героическая оборона Севастополя стала известна далеко за пределами России и оказала влияние на ход мирных переговоров: интервенты вынуждены были согласиться на мирные переговоры совсем не на тех условиях, на которые они рассчитывали в начале войны.

Севастопольская оборона дала опыт войны совместными силами армии и флота. Она отражена в панораме Ф.А. Рубо «Оборона Севастополя», которая находится в Севастополе в специальном здании.

Герои Севастопольской обороны

Владимир Иванович Истомин (1809-1855)

В.И. Истомин. Портрет неизвестного художника

Родился в дворянской семье в Псковской губернии. В 1827 г. окончил Морской кадетский корпус в звании гардемарина. В этом же году участвовал в Наваринском сражении и был награжден Знаком Отличия Военного ордена Святого Георгия и произведён в мичманы. Позже получал многочисленные награды, участвовал в походах и совместных операциях армии и флота. Командуя кораблем «Париж», отличился в Синопской битве и был произведен в контр-адмиралы. П.С. Нахимов особо отмечал действия корабля «Париж» в этом бою и писал: «Нельзя было довольно налюбоваться прекрасными и хладнокровно рассчитанными действиями корабля „Париж“».

Когда началась осада Севастополя, Истомин был назначен командиром 4-й оборонительной дистанции Малахова кургана, а затем начальником штаба при вице-адмирале В. А. Корнилове. 20 ноября 1854 г. Истомин был награждён орденом св. Георгия 3-й степени. Он был одним из самых храбрых и деятельных участников обороны Севастополя. После гибели Корнилова он ни на один день не покидал своих позиций, жил на Камчатском редуте, в землянке.

7 марта 1855 г., когда Истомин выходил из своей землянки, ему ядром оторвало голову. Истомин был погребён в севастопольском соборе Святого Владимира, в одном склепе с адмиралами М. П. Лазаревым, В. А. Корниловым, П. С. Нахимовым.

Владимир Алексеевич Корнилов (1806-1854)

К. Брюллов "Портрет В. Корнилова"

Родился в родовом имении Старицкого уезда Тверской губернии в семье иркутского губернатора. Окончил Морской кадетский корпус.

Мичманом на флагмане «Азов» отличился в Наваринском сражении. В начавшейся Крымской войне командовал Черноморским флотом. После высадки в Евпатории англо-французских войск и поражения на Альме, Корнилов получает приказ от главнокомандующего князя Меньшикова затопить корабли флота на рейде, чтобы использовать матросов для обороны Севастополя с суши, но отказался повиноваться приказу. Тогда Меньшиков отдает приказ отстранить Корнилова от командования флотом, на что Корнилов ответил: «Остановитесь! Это – самоубийство… то, к чему вы меня принуждаете… но чтобы я оставил Севастополь, окруженный неприятелем – невозможно! Я готов повиноваться вам».

Корнилов считается основоположником позиционной войны.

Во время первой бомбардировки Севастополя В.А. Корнилов геройски погиб на Малаховом кургане.

Павел Степанович Нахимов (1802-1855)

П.С. Нахимов

Родился в дворянской семье в Смоленской губернии, селе Городок Вяземского уезда. Окончил Морской кадетский корпус. Под командованием М.П. Лазарева совершил кругосветное путешествие на фрегате «Крейсер». Отличился в Наваринском сражении в 1827 г., участвовал во многих боях, имел много наград. В 1845 г. произведен в контр-адмиралы, командует бригадой кораблей.

Во время Крымской войны 1853-1856 гг.Нахимов в штормовую погоду обнаружил и заблокировал главные силы турецкого флота в Синопе и разгромил их в Синопском сражении 18 ноября 1853 г., умело проведя операцию, за что был награжден Николаем I орденом Святого Великомученика Георгия Победоносца.

Во время Севастопольской обороны после затопления флота защищал южную часть города, пользовался большим уважением солдат и матросов, которые называли его «отцом-благодетелем».

28 июня 1855 г. был смертельно ранен в голову пулей на Малаховом кургане и скончался через два дня.

Генерал-инженер Эдуард Иванович Тотлебен (1818-1884)

Э.И. Тотлебен. Портрет неизвестного художника

Из старого тюрингского рода, родился в России. Учился в Инженерном училище в С.-Петербурге, но не закончил курс из-за болезни сердца. Участвовал в нескольких экспедициях на Кавказе с командой саперов.

Во время Крымской войны участвовал в организации оборонительных работ, укрепил все подступы к городу сильной фронтальной и фланговой обороной пушечным и ружейным огнём. Работал беспрерывно днем и ночью. В короткое время создал сплошную оборонительную линию. Союзники не смогли взять Севастополь открытой атакой и 28 сентября начали осаду. 8 июня Тотлебен был ранен пулей в ногу навылет, но продолжал руководить оборонительными работами. Но состояние его здоровья ухудшилось, и он оставил Севастополь.

Матрос Петр Маркович Кошка (1828-1882)

Бюст матроса Петра Кошки

Родился на Украине, в селе Ометинцы Каменец-Подольской губернии семье крепостного крестьянина и за вольнодумство отдан помещицей в матросы.

Во дни Севастопольской обороны в числе других матросов Черноморского флота отправлен на берег. Отличался смелыми действиями, храбростью, находчивостью в бою, особенно отличился в разведке и при захвате пленных.

Его подвиги и образ запечатлены во многих художественных произведениях.

Однажды он c одним ножом взял в плен трех французских солдат, в другой раз под огнем врага вырыл возле траншеи неприятеля кощунственно закопанное по пояс в землю тело русского сапера и унес его на 3 бастион. В тело сапера попало 5 пуль. За этот подвиг он был награжден Знаком Отличия Военного ордена Святого Георгия.

Рассказывают, что Кошка утащил ночью прямо из французского котла варёную говяжью ногу, а в другой раз днем увел вражеского коня. Коня он продал, а деньги пожертвовал на памятник погибшему товарищу.

В одной из вылазок был ранен штыком в грудь.

В январе 1855 г. произведён в матросы 1-й статьи, а затем в квартирмейстеры.

После войны был на излечении, но затем был призван вновь, служил в Петербурге.

Скончался от горячки после того, как провалился под лед, спасая двух девочек.

Хирург Николай Иванович Пирогов (1818-1881)

Н.И. Пирогов. Гравюра Г. Грачева

Родился в Москве в семье военного казначея. Окончил медицинский факультет Московского университета. В возрасте 26 лет стал профессором. Возглавил кафедру хирургии в петербургской Медико-хирургической академии.

Во время Крымской войны был главным хирургом осажденного Севастополя. Он изобрел методику, в результате который ему удавалось избегать ампутации раненых конечностей. Впервые применил гипсовую повязку при лечении костных повреждений. В осажденном Севастополе организовал Крестовоздвиженскую общину медсестер для ухода за ранеными. Пирогов является основоположником военно-полевой хирургии. Впервые оперировал раненых с обезболиванием эфирным наркозом.

Уже после Крымской войны спас ногу Гарибальди. Но за критику отсталости русской армии и ее вооружения впал в немилость императора Александра II.

Даша Севастопольская (Дарья Лаврентьевна Михайлова) (1836-1892)

Даша Севастопольская

Родилась в семье матроса, недалеко от Казани. Ее отец погиб в Синопском сражении. Она осталась сиротой в 15 лет. Самостоятельно на свои средства купила повозку и оборудовала походный перевязочный пункт. Ее любили солдаты и матросы, они восхищались ее мужеством – Даша бывала на передовой и вывозила оттуда раненых.

За свой подвиг была награждена императором Николаем I золотой медалью с надписью «За усердие» на Владимирской ленте для ношения на груди и 500 рублей серебром. «По выходу ее в замужество Государь обещал пожаловать еще 1000 рублей серебром на обзаведение».

О дальнейшей ее судьбе сведения противоречивы, как и дата смерти.